М. С.
Шрифт:
На такой высоте с земли мало что видно. Так что эта проблема в основном у зенитчиков.
И словно зловещее напоминание о прежней жизни возвышаются над руинами города уцелевшие башни ПВО. Запомнились они видать чужакам.
С матюгами и горечью вспоминали о так и не развёрнутом перед войной производстве 240-мм зенитных чудищ. Две штуки из опытной партии в городе правда были. Но войны не пережили. Эти монстры наглости им поубавили бы.
Зенитные ракеты есть, но их берегут, ибо неясно, удастся ли возобновить их производство, а производство снарядов уже восстановлено.
Прилетят,
Саргоновцы слышали большую часть их переговоров. Стандартный радиообмен лётчиков, выполняющих скучную обязанность и ничего больше.
С земли пытались завязать с ними переговоры — бесполезно. Саргоновцев они несомненно слышат, но с землёй им похоже прямо запрещено разговаривать.
А зенитки всё стреляют. Бесполезно. Взбешённый начальник сектора ПВО затребовал у М. С. разрешения о выдаче на батареи опытных зенитных снарядов с увеличенной дальностью по высоте. Их выпустили всего несколько тысяч штук. Очень опасных в обращении. Выдали. И на следующий день один корабль вдруг взорвался в воздухе, накрытый первым же залпом (все зенитки наводили с помощью радиолокации). Второй задымил и резко пошёл на снижение.
Остальные снизились вслед за ним, и ушли, может он, где и упал, саргоновцы этого не видели.
На следующий день их пришло двадцать четыре, но на этот раз они кружили вне досягаемости огня зениток. С земли их практически не видно. Но операторам РЛС — прекрасно.
И они никогда не летают по ночам. Опять же непонятно почему, ведь их средства навигации куда лучше земных. Да и домой возвращаются в кромешной тьме.
— На психику давят, сволочи — сказал на это Кэрт — стандартная практика устрашения.
— Подавятся — огрызнулась М. С.
— Не подавятся. Снаряды у нас быстрее кончатся. А эти паразитам хоть бы хны.
— Не любишь ты своих — прокомментировала М. С…
— Люблю я их, или нет — теперь это дело десятое. Я свой выбор сделал. Я с вами до конца. Я один из вас. — и слова летят как плевки, а ухоженные ногти вцепляются в стол.
— Я ни минуты не сомневалась в этом — сказала М. С., чтобы разрядить напряженность.
— Да, кстати к вопросам о любви: Ты в курсе, что здесь меня уже почти все твоим э-э-э… как бы это потактичнее выразится? Твоим интимным другом считают?
— Разумеется. Я ведь ещё и слухи о себе коллекционирую, но вернёмся к твоим бывшим соотечественникам. Интересно, как они теперь расписывают нас в своей пропаганде? В какой уровень нас забомбили.
— А кто их знает. В нашем парламенте в обеих его ветвях хватает мастеров делать хорошую мину при плохой игре. Вряд ли после первой войны они ушли совсем. Наверняка оставили парочку баз где-нибудь на полюсах, а поводом к войне наверняка представили нападение на одну из этих баз. А пропагандистскую шумиху у нас лихо умеют раздувать.
— По подобному дерьму у нас и своих деятелей было выше крыши.
— Сама скоро начнешь таких же брехунов разводить. Только кого селекционером назначишь?
— Да хоть тебя.
— Тот,
— Дошутишься Кэрт.
— До того же, до чего и ты.
— Соберутся они нас бомбить или нет?
— Хотели бы, давно бомбили.
Во время войны М. С. нахваталась практически всей заразы, витавшей в воздухе. И пару раз чуть не отправилась на тот свет. И как она тогда не умерла. Это было непонятно как ей самой, так и Кэрту. А последствия разнообразных отравлений сказывались через совершенно непонятные сроки. М. С. прекрасно знает, что свалиться больной нельзя. Она неплохо разбирается в медицине, и пьет довольно много лекарств. Но иногда, когда по меркам обычных людей ей было, не просто плохо, а очень плохо, и препараты не помогают, тогда она приходит к Кэрту.
Тот каждый раз предлагал ей лечь в госпиталь. И каждый раз она отказывалась, зачастую подкрепляя свой отказ отборнейшим матом. Как, например, и сегодня.
— Загнешься ты от такого режима — снова начал Кэрт — и никакие бандиты не понадобятся.
— Может быть, это ты, наконец, заткнёшься. Мне эта тема уже во как надоела — она провела рукой по шее.
— А мне не надоело, я вовсе не хочу, чтобы ты померла раньше времени.
— Ну, ты-то в любом случае на моих похоронах побываешь.
Кэрт только хмыкнул. Он-то относится именно к тем людям, которые специфический юмор
М. С. переваривают в абсолютно любом количестве. И он им даже нравится. Но таких людей подавляющее меньшинство.
Впрочем, от Еггтовского юмора тошнит практически всех людей.
Глава 3.
Когда выдавался свободный вечер, Кэрт заглядывал к М. С… Её нет — с Мариной болтает, пока мать не объявиться. Сегодня и у неё дел не слишком много, так что нашлась возможность языками почесать. И главное, о чём!
— Узнав о ваших параллельных мирах, я кое о чем начал задумываться.
— О чём же это?
— О том, кто мы такие, и откуда взялись.
М. С. склонила голову набок. Взгляд её при этом говорил нечто вроде: 'Ты чё, спятил?
Почти тоже самое она и сказала.
— Какого хрена тебя на философию потянуло? Ты же вроде сегодня не пил.
Кэрт в ответ настолько грустно взглянул, что стало почти стыдно. Человеку надо просто о чем-то серьёзном поговорить. Она сказала неожиданно хрипло.
— Не злись. Выкладывай.
Хотя на неё-то Кэрт злиться не способен в принципе. С чего бы это? Не в субординации же дело!
— Ты, наверное, догадываешься, что палеонтология, равно как и все другие науки, у нас развиты не плохо. Естественно, есть у нас и теория эволюции, равно и как и её отдел о происхождении приматов. Эволюционный ряд, в общем, подобен нашему. Прямоходящие обезьяны, обезьянолюди, несколько подвидов примитивных людей, потом и пресловутый венец эволюции. Собственно, тут палеонтология уже заканчивается и начинается археология. Разумная раса накануне открытия металлов. Уже появилось земледелие, каменные орудия и оружие достигли совершенства, одомашнены животные. Вот-вот должны были возникнуть государства.