М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Гиллельсон Максим Исаакович

ловании ее внука Лермонтова и об обратном его пере­

воде в гвардию». Завязался, конечно, общий и довольно

оживленный диспут о том, какое решение воспоследует

со стороны государя императора. Были тут и оптимисты

и пессимисты: первые указали на то, что Лермонтов был

ведь уже раз помилован и что Арсеньева — женщина

энергичная, да готовая на всякие пожертвования для

достижения своей цели, а вследствие того наберет себе

массу сильнейших

заступников и защитниц; ergo:

результатом неминуемо должно воспоследовать поми­

лование. С своей же стороны, пессимисты гораздо осно­

вательнее возражали: во-первых, что вторичная высылка

Лермонтова на Кавказ, при переводе на сей раз уже

не в прежний Нижегородский драгунский, а в какой-

то пехотный полк, находящийся в самом отдаленнейшем

и опаснейшем пункте всей военной нашей позиции,

доказывает, что государь император считает второй

проступок Лермонтова гораздо предосудительнее пер­

вого; во-вторых, что тут вмешаны политические отно­

шения к другой державе, так как Лермонтов имел дуэль

с сыном французского посла, и в-третьих, что по двум

первым причинам неумолимыми противниками поми­

лованию неминуемо должны оказаться с дисциплинар­

ной стороны великий князь Михаил Павлович, как

командир гвардейского корпуса, а с политической

стороны канцлер граф Нессельроде, как министр

иностранных дел 2. Прения длились необыкновенно

долго, тем более что тут вмешались барыни и даже

преимущественно завладели диспутом. Я соскучился

и незаметно улизнул. На прошение г-жи Арсеньевой,

как надобно было ожидать, воспоследовал отказ, но

особою милостию государь император разрешил Лер­

монтову трехмесячный отпуск с дозволением провести

это время у своей бабушки в Петербурге. Услышав

про этот исход дела, я надеялся когда-нибудь встретить

Лермонтова у кн. Одоевского, но ошибся в своем ожида­

нии: Лермонтов ни на одном из литературных вечеров

князя ни разу не показывался. Осенью же того же

1841 года пришло с Кавказа известие, что Лермонтов

был убит на дуэли.

A. H. МУРАВЬЕВ

ЗНАКОМСТВО С РУССКИМИ ПОЭТАМИ

Не много уже времени оставалось Пушкину укра­

шать отечественную словесность зрелыми плодами

своего гения, когда появился другой необычайный

талант, обещавший наследовать его славу, если бы и ему

не предназначен был еще более краткий срок на лите­

ратурном

поприще и не ожидала его такая же роковая

судьба, как и нашего великого поэта. Я хочу говорить

о Лермонтове; он еще был тогда лейб-гусарским юнке­

ром в гвардейской школе, и никто о нем не слыхал.

Однажды его товарищ по школе, гусар Цейдлер, при­

носит мне тетрадку стихов неизвестного поэта и, не

называя его по имени, просит только сказать мое мнение

о самых стихах. Это была первая поэма Лермонтова

«Демон» 1. Я был изумлен живостью рассказа и звуч­

ностью стихов и просил передать это неизвестному

поэту. Тогда лишь, с его дозволения, решился он мне

назвать Лермонтова, и когда гусарский юнкер надел

эполеты, он не замедлил ко мне явиться. Таково было

начало нашего знакомства. Лермонтов просиживал

у меня по целым вечерам; живая и остроумная его бесе­

да была увлекательна, анекдоты сыпались, но громкий

и пронзительный его смех был неприятен для слуха, как

бывало и у Хомякова, с которым во многом имел он

сходство; не один раз просил я и того и другого «смеять­

ся проще» 2. Часто читал мне молодой гусар свои стихи,

в которых отзывались пылкие страсти юношеского

возраста, и я говорил ему: «Отчего не изберет более

высокого предмета для столь блистательного таланта?»

Пришло ему на мысль написать комедию, вроде «Горе

от ума» 3, резкую критику на современные нравы, хотя

и далеко не в уровень с бессмертным творением Грибо-

236

едова. Лермонтову хотелось видеть ее на сцене, но

строгая цензура III Отделения не могла ее пропустить.

Автор с негодованием прибежал ко мне и просил убедить

начальника сего Отделения, моего двоюродного брата

Мордвинова 4, быть снисходительным к его творению,

но Мордвинов оставался неумолим; даже цензура по­

лучила неблагоприятное мнение о заносчивом писателе,

что ему вскоре отозвалось неприятным образом.

Случилась несчастная дуэль Пушкина; столица

поражена была смертью любимого поэта; народ толпил­

ся около его дома, где сторожила полиция, испуганная

таким сборищем; впускали только поодиночке покло­

ниться телу усопшего. Два дня сряду в тесной его квар­

тире являлись, как тени, люди всякого рода и звания,

один за другим благоговейно подходили к его руке

и молча удалялись, чтобы дать место другим почита­

телям его памяти. Было даже опасение взрыва народной

ненависти к убийце Пушкина. Если потеря его произ­