Мачеха (сборник)
Шрифт:
Жить с ребенком при бельевой ей, конечно, не разрешили, пришлось снять частную комнатушку на окраине поселка, за три километра от работы.
И дрова и уголь надо было покупать и ломать каждое утро голову, чем и как четыре раза в день накормить ненасытного Венку. Был он худущий, но прожорливый, как галчонок.
Главная же беда заключалась в том, что в детский садик принимали только шахтерских детей, дома оставить его было не с кем, приходилось водить с собой на работу.
И хотя поначалу все сиротку жалели, вскоре начались неприятности. Конечно, была бы это девчонка,
Совсем же стало безвыходно, когда пришло время отдавать Венку в школу. Начальная школа стояла на противоположном конце поселка, за железнодорожной линией.
Чтобы самой к девяти часам поспеть на работу, приходилось Венку поднимать чуть свет, уводить в школу, когда там еще никого, кроме сторожихи, не было.
Пока не начнут сходиться учителя и ребятишки-школьники, он и слоняется и куролесит в одиночку от скуки, как хочет. Начались неприятности и в школе.
И дома тоже было не легче. Хозяйка отказала в квартире.
Топила Ульяна Михайловна скудно. Зима стояла лютая, а у нее каждое полешко, каждое ведро угля было на счету. Да и Венка надоел хозяйке хуже горькой редьки.
Посовалась Ульяна Михайловна в поисках квартиры и работы в поселке, но ничего подходящего не находилось.
Но нет, видно, худа без добра. Пришло письмо от младшей, тоже рано овдовевшей сношенницы Веры. Последние годы жила она в деревне, вступила в колхоз, но теперь засватал ее в город хороший человек, и она предлагала Ульяне Михайловне, зная, как бьется она с сестриным мальчишкой, переезжать и жить в ее избе. И пяток кур ей оставила, и козу дойную, и кое-что из домашности, чтобы было с чего Ульяне начать жить и хозяйствовать на новом месте.
Никакой, хотя бы и крестьянской, работы Ульяна Михайловна не боялась, да и выхода у нее не было.
Перед весной Венка переболел воспалением легких, совсем отощал, кашлять начал нехорошо.
Врачи сказали: наследственность у ребенка ненадежная. Необходимо, во-первых, питание, а во-вторых, чистый воздух, желательней всего лесной, сосновый. А Верина деревня располагалась на сухом, песчаном берегу реки, а прямо за крайними избами стеной стоял сосновый бор.
Собравши свой скудный вдовий багаж — а он весь умещался в двух фанерных чемоданах да в двух узлах, — Ульяна Михайловна откочевала с Венкой на новое местожительство.
На первых порах в колхозе работала она куда пошлют, потом поставили ее учетчицей в полеводческую бригаду.
И хотя невелики были колхозные заработки, при своем хозяйстве, при огороде жить все же стало несравненно легче. Собравшись с деньжонками, Ульяна Михайловна купила на выплату старую швейную машинку и в зимние вечера шила деревенским модницам немудреные наряды. Это тоже давало небольшой приработок.
На свежем воздухе да на козьем молоке Венка на глазах поправлялся, окреп, двинулся в рост. Школа была рядом, учителя в школе заботливые, душевные.
В первый же год войны Ульяна Михайловна ушла работать на ферму телятницей.
Те
Бескормица, а телята, детеныши лопоухие, они же питания требуют. Хлипкие, зябкие… Им тепло необходимо, а в телятнике стены зимним ветром насквозь продувает и крыша вот-вот завалится.
Одна неотступная забота — спасти молодняк. Не допустить падежа, выходить, сохранить любой ценой. Особенно телочек племенных. Из-за них Ульяна Михайловна не один раз ревела, хотя по натуре своей была не слезлива.
Плакать походя, принародно обливаясь слезами, она просто не умела. Когда становилось совсем невтерпеж, убегала куда-нибудь подальше от людей и голосила вволю, пока не отляжет от сердца.
Венка и ростом, и красотой, и дерзким характером зародился, видимо, в неизвестного отца. И умом бог его не обидел. Захочет — идет в школе на круглые пятерки и поведение примерное. Вдруг, вроде ни с того ни с сего, поедут на нем черти, и летят все его успехи насмарку.
То ли обидит его кто, а может, о матери заскучает. Ульяне Михайловне все думалось, что, если ребенок знал мать живою, должен он о ней помнить и тосковать.
А Венка мать почти что и не помнил. Маячило в памяти что-то смутное, неспокойное, неустроенное. Скандалы по ночам, женский визгливый, истерический плач… И колотушек ему тогда много перепадало.
Помнил, как лежала мать на столе, прикрытая белым, кругом толкались какие-то чужие… потом вдруг около него оказалась, словно с неба свалилась, тетка Уля, он ее до той поры и в глаза не видывал.
Тетка Уля никогда не дралась, когда сердилась, не визжала и не плакала. Ругала часто, в угол ставила, на улицу, к ребятам, не пускала, если чего-нибудь нашкодит лишнего. И никогда не корила, что вот подобрала его, сироту, содержит из милости, неблагодарного…
Люди так говорили, а тетка Уля им возражала, и с ее слов он твердо усвоил, что она должна была его принять, и воспитывать, и заботиться о нем, потому что она тетка.
И ничего в этом особенного нет, так и должно быть.
Два раза бросал он школу, три раза убегал из дома, правда, ненадолго.
Ульяна Михайловна, стиснув зубы, крепилась, не бегала за ним, не искала. Никуда не денется, побегает и придет, цыганенок зловредный.
И он приходил. Грязный, голодный, надутый… а глаза, как у беса, смеются. Ульяна Михайловна топила баню, давала чистое переодеться, говорила за ужином спокойно, без крика:
— Я тебя не держу. Не глянется у меня — иди, ищи, где тебе лучше будет. Но пока ты у меня живешь, от школы я тебе отбиться не дам. Иди утром в школу, проси прощения, я за тебя страмиться не пойду…
С девятого класса Венка взялся за ум, школу заканчивал хотя и без медали, но с хорошими оценками. Как-то вечером пришла его классная руководительница — милая душенька, Анна Евгеньевна, стала рассказывать, что у Вениамина большие наклонности к математике.
— И вообще, Ульяна Михайловна, мальчик он очень одаренный. Я понимаю, как вам трудно, вы на него и так очень много потрудились. Я вас не уговариваю…