Мачеха в хрустальных галошах

Донцова Дарья

Я молча наблюдала за ним.

Кирилл хорошо воспитан, позитивен, ни разу не вышел из себя, даже когда его дочка Настя начинала хамить. Отец всегда старается найти общий язык с девочкой, не кричит на ее, а объясняет, почему не следует грубить.

Самую первую сцену фильма мы снимали в районной библиотеке в читальном зале, куда пришли люди, желающие встретиться с Монаховым. Не актеры, а реальные москвичи, у которых гадко на душе. Не знаю, какое образование у Кирилла, но он смог найти нужные слова, говорил с такой верой, с таким жаром, что через полтора

часа, когда занятия по воспитанию души закончились, народ ощутил подъем и ушел счастливым, прижимая к груди книги гуру. Кирилл обладает мощной энергетикой, харизмой, умеет увлечь аудиторию. Он прирожденный лидер, который демонстрирует таланты руководителя только в публичных местах. Дома же Кирилл молчалив, отдал бразды правления жене.

А сейчас, глядя, как Монахов беседует с лицедейкой, я поняла, что строитель Дома Души еще и талантливый актер. Кирилл знает, что рядом с ним не обычная старушка, но в его голосе не слышно фальши, одна забота и ласка.

– Душа каждого новорожденного наполнена радостью. Почему же мы теряем ее с течением времени? – продолжал Монахов.

– Стоп! – крикнула Роза. – Мне не нравится. Выглядит так, словно мы сериал снимаем. Плоская сцена. Хорошо, когда во время процесса посторонние мимо не шастают, не мешают, но совсем без них тоже плохо. Степа, можешь подойти к двери кабинета и войти внутрь? Нужно создать атмосферу обычной поликлиники.

– Вдруг там больного осматривают? – засопротивлялась я.

– Постучи, если крикнут, что занято, разворачивайся и топай назад, – распорядилась Роза.

Мне очень не хотелось участвовать в фильме про Монахова, поэтому я продолжала возражать.

– Я не готовилась к съемкам, грим не накладывала, на голове хвост. Пока приведу себя в порядок, полчаса пройдет, задержу всех.

– Никто не собирается тебя крупняком снимать, – начала закипать режиссер. – Давай не кривляйся! Кирилл, сидите около пенсионерки и говорите текст. Не обращайте внимание на Козлову, которая туда-сюда будет шастать, она создаст необходимую движуху. Степа, вперед!

Делать нечего, я двинулась по коридору. А Монахов талдычил свое:

– Душа не стареет, но она способна болеть, как рука, нога, голова.

Приблизившись к двери, я осторожно постучала.

– Чтобы справиться с недугом, душе нужны силы, – пел Кирилл.

Я потянула на себя створку.

– Не пущу! – заорала бабка и кинулась ко мне. – Еще одна нашлася! Ты, девка, без халата, значит, не сотрудник, а пациентка. После меня будешь.

Главный герой телефильма замолчал, а пенсионерка, легко отпихнув меня от двери, завопила:

– Этта чего же делается? Два часа тут кукую, медперсонал к врачу прет, зависает там, а меня не зовут!

– Стоп! – взвизгнула Роза. – Девушка, то есть бабушка, вам сценарий давали?

– В восемь утра всучили, – ответила старушка. – Велели выпить и ждать, когда вызовут, самой в кабинет лезть насмерть запретили. В регистратуре гаркнули: «Попретесь без вызова, ничего вам делать не станут. Молча сидите». Вот и сижу. А никто не кличет,

только доктора туда-сюда шмыгают. Теперь вот еще эта притопала и полезла без очереди. Нахалка!

– Это не актриса, – заржал оператор Саша.

– Ну ё моё… – простонала Роза. – Что за день! Бабуля, пожалуйста, уходите, у нас тут съемка. Эй, Миша, отыщи актрису! Где она?

Но пенсионерка не собиралась покидать место боя.

– Первой на рентген стою.

Я удивилась. Если правильно помню, перед входом в кабинет, где делают снимки, всегда висит красное табло с надписью «Не входить». Его включают, если врач занят с пациентом. И утром к рентгенологу должен ломиться народ. А тут никого, кроме решительно настроенной старухи. Согласитесь, это весьма странно.

– С места не сойду! – бушевала бабка. – А мужчине надо к невропатологу идти. Да поскорей.

– Почему? – удивился Кирилл.

Бабка выпятила губу.

– Ходишь по поликлинике, к людям пристаешь, дурацкие разговоры заводишь. С головой у тебя непорядок, кукушка в мозгу завелась. Не волнуйся, тебе таблетки выпишут, нормальным станешь.

– Разрешите! – произнес за моей спиной звонкий голос. – Дайте пройти!

Я обернулась и увидела хорошенькую молодую женщину в белом халате.

– Отойдите от двери, – скомандовала она, – я медперсонал. Понятно?

Бабка посторонилась, девушка скрылась в кабинете.

– Ну вот, – расстроилась старуха, – опять меня не кликнули.

– Миша, сбегай за главврачом, – приказала Роза.

– Я его уже привел, – ответил запыхавшийся администратор. – Вот он.

– Что случилось? – загудел густой бас. – Просили самое тихое место, я вам его нашел.

– Бабушка ждет приема у рентгенолога, не дает нам работать, – пожаловалась Роза. – Попросите врача поживее ее принять, а то время идет, мы простаиваем.

– Рентгенолог? – удивился главврач. – Где?

Режиссер показала на дверь.

– Там.

Створка приоткрылась, недавно вошедшая медсестра выскочила наружу, увидела начальство и смутилась:

– Здрасте, Игорь Анатольевич.

– Добрый день, Виктория, – ответил шеф. И опять обратился к Розе: – Больная хочет туда?

– На рентген мне надо, с открытия тут сижу, – пояснила бабка и совсем разъярилась: – Все, больше никого не пропущу! Те, кто в белых халатах, тоже пусть лесом катятся!

Главврач закашлялся, а медсестра засмеялась:

– Бабуля, вы у двери служебного помещения устроились. Рентген-кабинет в противоположном конце коридора находится. Вам следовало от регистратуры налево повернуть, а вы направо пошли. Читали, что написано на двери?

– Очки дома позабыла, – растерянно ответила пенсионерка.

Я взглянула на створку, только сейчас увидела табличку и прочитала вслух:

– «Комната отдыха персонала. Посторонним не входить».

– И что теперь? – чуть не заплакала старушка. – Выходит, зря целое утро здесь просидела? Гадость вашу пила… эту… белую… название забыла… Женщина, как вы у меня спросили… чем поинтересовались?