Мачо чужой мечты
Шрифт:
Эта версия объясняла все: поспешность похорон первой жены Алексея Николаевича, нежелание вдовца устраивать пышные проводы и неприлично быструю вторую женитьбу. Еще сильнее языки замололи после того, как у Варвары родилась дочь. Младенца объявили шестимесячным, чем вызвали улюлюканье толпы.
– Он нас держит за идиотов! – возмущалась Ада Марковна. – Поймал меня вчера и давай рассказывать про девочку всякие подробности, как ее в специальном ящике доращивают.
– Вы сложите месяцы, и все сойдется, – забилась в экстазе Роза Дадаева. – Ребенку,
– Врет! – перебила Ада Марковна.
– Ну все равно! Шесть?
– Да.
– Прибавим три месяца со смерти Ирочки, имеем девять. Все верно, она их в койке поймала и выбросилась, – резюмировала Роза.
Но сколько ни обсуждай новость, она скоро всем надоест. Появились новые интересные поводы для бесед, и об Алексее Николаевиче и Варваре перестали судачить. Новая волна интереса к Оренбургову-Юрскому поднялась после шокирующего известия: сын живописца от первого брака, мальчик Юрий, подрос и убил отца вместе с его новой женой. Сводную сестру парень не тронул, Лира спокойно спала в своей комнате, пока брат опускал на головы ближайших родственников топорик для разделывания мяса.
На суде убийца держался нагло, он ничего не отрицал и сделал шокирующее заявление.
На момент смерти Ирины ее сыну Юрию исполнилось десять лет, и он очень хорошо помнил страшный день. Накануне мама уехала поздно вечером на дачу, она поцеловала мальчика и сказала:
– Будь умницей, не мешай папе, слушайся Варю, ложись вовремя спать, я вернусь во вторник.
– Ой, как долго, – заныл Юра.
– Ты же хочешь осенние каникулы провести на воздухе? – улыбнулась Ира.
Юра тихо вздохнул: учебный год только начался.
– Значит, надо успеть с ремонтом, – нежно закончила мама и ушла.
На следующий день мальчика в десять вечера отправили спать. Юра провертелся под одеялом, потом на цыпочках пробрался в мамину комнату и лег на кровать. У Алексея и Ирины Юрских были разные спальни. Исходивший от подушек запах любимых духов мамы успокаивал, мальчик натянул на голову пуховое одеяло, оставил лишь небольшую щель для воздуха и мирно заснул.
Разбудил его резкий стук, Юра раскрыл глаза и сквозь небольшое пространство между одеялом и матрацем увидел Ирину. Он хотел воскликнуть: «Мамочка! Ты уже вернулась!» – но слова застряли в горле, вид у мамы был страшный.
Шагая словно робот, она подошла к окну, распахнула его, влезла на подоконник… И тут в спальню вбежали папа и Варя.
– Стой, – закричал Алексей Николаевич, бросаясь к жене, – надо поговорить!
Ирина обернулась, помахала мужу и родственнице рукой, а потом шагнула вниз. Через несколько секунд послышался глухой удар и чей-то крик:
– Люди! Сюда-а-а!
Отец добрел до окна, глянул вниз и велел Варе:
– Иди оденься.
– Надо милицию вызвать, – лязгая зубами, предложила нянька, замотанная в простыню.
– Сам разберусь, – рявкнул отец и, схватив прислугу за плечи, выпихнул ее в коридор. Кстати, Алексей Николаевич тоже был почти
Юра, плохо осознавший, что произошло, выкарабкался из-под одеяла и побежал в детскую. Сначала он испугался, решил, что папа и Варвара начнут его ругать за то, что он улегся спать в маминой спальне. Мальчик юркнул на свою софу, и проделал он это весьма вовремя.
Не успел он натянуть одеяло, как в комнату вошел отец, одетый в пижаму и халат.
– Юра, – тихо позвал он, потом настойчивее добавил: – Эй, Юрий!
– Не буди, он спит, – сказала Варя, тоже успевшая влезть в домашнее платье.
– Думаешь, он ничего не заметил? – прошептал отец.
– Нет, конечно, квартира большая, где ее комната и где его детская! Что теперь будет? – всхлипнула Варя.
– Ничего, – тихо ответил отец, – пошли пока в кабинет.
Пара удалилась, Юра вскочил и кинулся в столовую. Когда-то кабинет отца и столовая представляли собой единое целое. Но потом Ирина добыла «стенку», и из одной комнаты вышло две. Никаких кирпичных преград возводить не стали, поэтому, если сидеть в столовой тихо-тихо, то легко станешь невидимым участником беседы, которую ведут в кабинете.
Юра был, с одной стороны, мал, с другой – уже достаточно вырос и понял суть происшедшего. Папа не любит маму, вернее, он ее разлюбил, теперь у Алексея Николаевича сильное чувство к Варе, более молодой и красивой, чем Ира. Мама ни о чем не подозревала, она доверяла и мужу, и родственнице, начала ремонт дачи, хотела закончить его к осенним каникулам сына. Почему мама вернулась раньше времени, Юра не знал, но только Ира вошла в дом в момент, когда ее совершенно не ждали, и застукала мужа вместе с прислугой.
Юра, оцепенев, слушал, как Алексей Николаевич поучает Варю:
– Скажешь, что спала.
– Да, – отзывалась нянька.
– Услышала мой крик.
– Да.
– Пошла посмотреть, что случилось.
– Да.
– Ничего не знаешь.
– Хорошо.
– Ира была в климаксе. У нее случались депрессии.
– Да.
– Она говорила о самоубийстве часто, каждый день.
– Хорошо, – монотонно твердила Варя.
У Юры начала кружиться голова, и он сумел незамеченным вернуться в кровать. Что отец объяснял милиции, как удалось замять историю, мальчик не знал. Его через две недели после смерти мамы отправили в Ленинград, где у папы жила сестра, Валентина Николаевна.
– Ребенок не может находиться в квартире, где погибла мать, – мотивировал свой поступок отец, – идет следствие, сюда без конца ходят посторонние люди, через полгода я заберу Юру.
Полгода вылились в десять лет. Алексей Николаевич не торопился ехать за сыном, может, он не хотел постоянно видеть перед собой мальчика, до удивления похожего на покойную мать. А может, против присутствия ребенка в семье возражала Варя, Юра правды не знал. У них очень скоро родилась дочь, и пара, похоже, была счастлива. А вот отрочество Юры никак нельзя назвать радостным.