Мадам Флёр

Санд Жаклин

– Хорошо поработал. – Сезар достал из ящика стола туго набитый кошелек и бросил его Бланшару – тот поймал на лету. – Отдохни, а в три часа сменишь Жана на посту у дома госпожи же Виньоль.

– Так и есть, сменю.

Он поклонился и ушел, а Сезар, подождав, пока за верным шпионом закроется дверь, встал и подошел к окну. День стоял ясный и тихий, в такое время Париж особенно хорош, и ощущалось это даже сквозь стекло. Но виконт думал о другом.

Значит, Флер выдали замуж против ее воли; что ж, обычная история, к сожалению. Сезар знал об этом не понаслышке. Его родители едва не сотворили то же самое, сосватав за его спиной одну милую девушку из хорошей семьи, и лишь ярость Сезара и его предупреждение, что если они станут

настаивать, он навсегда покинет дом, остановили эту затею. Теперь виконт вспоминал об этом с усмешкой, а тогда ему было не до веселья. Договорные браки – дело привычное; только Флер, нежная, как ее имя [5] , не смогла противостоять ни родителям, ни жениху. Или научилась позже. Ведь у некоторых цветов имеются шипы, не так ли?

5

«Флер» по-французски значит «цветок».

Могла ли она полюбить своего мужа? Конечно, и это явление тоже не из редких. Когда осознаешь, что твоя жизнь отныне навеки прикована к вот этой, другой и незнакомой тебе, жизни, поневоле остается два выхода: бунтовать или смириться. Бунтовать – какой же смысл? Все равно сделанного не воротишь, а разводы по-прежнему редки, и для них нужна веская причина. Остается смириться, и временами смирение перерастает в любовь. Женщина смотрит на своего мужа и думает: да, на лицо не слишком хорош, да, грузен и одышлив, да, любит поесть и выпить и на девок посматривает, – но все равно ведь муж. С ним дальше жить, с ним рожать детей. С ним оставаться до старости. Разве можно пребывать в ненависти долгие годы? На подобное способны лишь натуры пламенные; а госпожа де Виньоль точно не из таких. Если ее муж вряд ли задумывался о чувствах (куда ему!), то она могла прийти к выводу, что душевное спокойствие стоит некоторых усилий – и полюбить его. Полюбить искренне, надежно, как любят женщины, подобные ей.

Вот только почему эта мысль, столь логичная и правильная (она любила его, иначе не могла бы так долго скорбеть), – не нравилась виконту де Моро? Словно чертенок нашептывал ему в ухо: «Хорошо бы она не была так в него влюблена, хорошо бы этот траур ее – всего лишь дань приличиям». Зачем это нужно? Кому это нужно? Сезар полагал, что ему-то уж точно нет, однако беспокойство не оставляло его, и он расхаживал взад-вперед по кабинету, предаваясь размышлениям.

Кто или что могло заставить госпожу де Виньоль приносить эти письма Анри? В то, что она пишет их сама, а затем так хладнокровно держится в обществе своей жертвы, Сезару верилось все меньше и меньше. Он пытался убедить себя, что необходимо сохранять ясную голову и не отбрасывать все сомнения сразу же, основываясь лишь на том, что Флер – чего скрывать! – понравилась ему; однако здравый смысл отступал перед интуицией, подсказывающей, что все не так просто – но вина госпожи де Виньоль меньше, чем может показаться. В другое время Сезар спросил бы женщину напрямик, однако сейчас он всей душою чувствовал: следует соблюдать осторожность. Если госпожа де Виньоль виновна лишь в том, что доставляет почту, хорошо бы знать, кто дергает эту марионетку за ниточки.

Он ждал и дождался: к вечеру того же дня произошло второе событие.

Амеде прибежал в сумерках, запыхавшийся.

– Ваша светлость, у госпожи де Виньоль был посетитель! Жан за ним следит, а я к вам. Она велела готовить карету!

– Откуда знаешь?

– Я слышал. Конюх отпирает ворота.

– Возвращайся обратно, – велел Сезар, – и за каретой следи. И чтобы мне лошадь под седлом подали немедленно!

Устраивать гонки экипажей по парижским улицам, конечно, занятие веселое, однако теперь Сезару требовалась скорость, ибо он знал, куда направляется госпожа де Виньоль, и должен был ее опередить.

Не прошло

и пяти минут, как оседланная лошадь стояла у крыльца особняка; Сезар вскочил в седло и легким галопом – только так и можно было рисковать ездить по людной улице – направился к дому Жиффара. Если он прав – а он знал, что не ошибается, – госпожа де Виньоль тоже там будет, и очень скоро.

Виконт оказался у дома Анри достаточно быстро. Окна кухни тепло светились, когда Сезар спешился у ворот; из тени под раскидистым платаном появился его слуга.

– Уведи коня, Франсуа, – велел виконт, – а затем смотри в оба. Я буду в доме.

Он постучал в парадную дверь, дождался, пока Мари откроет, и проскользнул внутрь.

– Анри, конечно же, не здесь? – спросил Сезар, закрывая дверь за собою.

– Хозяин сказал, что будет в мастерской у ипподрома и вернется поздно. А сейчас я вам ужин подам! – обрадовалась Мари. – Цыпленок есть жареный целиком, а хотите, так и еще одного зажарю.

– Позже, Мари, – покачал головой виконт. – Сейчас мне нужно, чтобы ты сидела очень тихо и никуда не уходила с кухни. Сделаешь?

– Сделаю, ваша светлость. Коли надо…

– А Клотильда где?

– Ушла давно.

Виконт кивнул.

– Ну, теперь ступай на кухню, Мари, ступай. Я тебя потом позову.

Кухарка ушла, а Сезар занял привычное уже место около окна, откуда просматривались крыльцо и ведущая к нему дорожка. Он знал, что ждать придется недолго. Сумерки сгущались, накрывая Париж полупрозрачной пеленой, но вечер был ясный, и туман не спешил наползать с Сены – возможно, и вовсе сегодня без него обойдется. По двору бродила тощая курица, одна из подопечных Мари; ветви деревьев казались на фоне ясного неба черным кружевом, из которого делают испанские вуали. Виконт сидел неподвижно, укрывшись в тени, и самому себе казался каменной гаргульей, поджидающей добычу.

Окно было чуть приоткрыто, и в тишине, что царила на этой окраинной улочке, Сезар издалека услышал топот копыт и стук колес кареты; экипаж остановился дальше, не подъезжая к дому, и снова установилась тишина. Сезар ждал, весь напрягшись. Вот скрипнула калитка, и в сумерках, словно соткавшись из них, возникла темная фигура; по походке Сезар сразу же узнал госпожу де Виньоль. Он был рад, что не ошибся, однако к радости примешивалась странная горечь. Виконт привстал, словно готовящийся к прыжку леопард. Женщина прошла по дорожке так тихо, что казалось, будто призрак сошел за землю и сейчас развеется пылью, туманом; вот она близко, совсем близко, и белый прямоугольник вспархивает в ее руках, подобно вестовому голубю. Сезар поднялся и распахнул дверь на крыльцо в тот самый момент, как почтальонша положила письмо на ступени, и, молниеносно наклонившись, схватил послание.

– Добрый вечер, госпожа де Виньоль, – громко произнес виконт, выпрямляясь, – чудесная нынче погода, не правда ли?

Глава 11

Погоня

Она вскрикнула и отпрянула, и хотя ее лицо было скрыто за вуалью, темной волной спускавшейся со шляпки, Сезар все равно хорошо ее разглядел, да и голос выдал Флер – мелодичный, негромкий голос. Она повернулась и бросилась бежать, но виконт, кинувшийся за ней, настиг ее буквально через несколько шагов и поймал в объятия; женщина забилась, пытаясь вырваться.

– Пустите! Ах, пустите же меня!

– Ни за что, – возразил Сезар, держа ее крепко и, тем не менее, стараясь не причинять ей боли. Госпожа де Виньоль была слишком хрупка, чтобы успешно противостоять ему, и все же продолжала бороться – это ему понравилось. – Сначала вы мне все объясните.

– Я ничего не стану вам объяснять! Пустите же! От этого будет только хуже!

В ее голосе звучал неприкрытый страх, и Сезар внезапно осознал, что боится она не его – а кого-то еще. Его, похоже, она не слишком опасалась, вырываясь лишь потому, что не желала говорить с ним. Она боится говорить? Конечно же.