Мадам Мидас
Шрифт:
– Входите! – сердито рявкнул Сливерс. – Какого дьявола вам надо?
– Работу, – ответил молодой человек, приблизившись к столу. – Мы недавно прибыли в эту страну и нам велели прийти сюда, чтобы получить работу.
– У меня нет фабрики! – прорычал Сливерс, подавшись вперед.
– Вряд ли я нанялся бы к вам, если б она у вас и была, – холодно ответствовал незнакомец. – Вы не из тех хозяев, на которых приятно смотреть и с которыми приятно общаться.
Услышав это, Вилльерс рассмеялся, а Сливерс молча уставился на молодого человека, ошарашенный подобным обращением.
– Дьявол, –
– Полагаю, это в точности описывает то, что думает обо мне твой хозяин, – отозвался молодой человек, серьезно кланяясь птице. – Но как только к нему вернется дар речи, он наверняка скажет, сможем мы получить работу или нет.
Сливерс уже собирался рявкнуть: «Нет!» – как вдруг его взгляд упал на лежащее на столе письмо Макинтоша, и он вспомнил о своей недавней беседе с мистером Вилльерсом.
Вот молодой человек, настолько красивый, что сможет заставить влюбиться в себя любую женщину, к тому же умный и с хорошо подвешенным языком. Все враждебные чувства, которые Сливерс испытывал по отношению к Мадам Мидас, ожили, едва он подумал о «Жиле Дьявола», – и он преисполнился решимости использовать этого молодого человека в качестве орудия, чтобы уничтожить миссис Вилльерс в глазах всего мира. С такими мыслями старик притянул к себе лист бумаги и, обмакнув ржавое перо в чернильницу, приготовился спросить посетителей, что они умеют делать, чтобы послать их на участок Пактол.
– Имена? – спросил он, твердо зажав перо в левой руке.
– Меня зовут Гастон Ванделуп, – с поклоном ответил высокий незнакомец, – а моего друга – Пьер Лемар. Мы французы.
Сливерс нацарапал это черными каракулями, которые сходили у него за почерк.
– Откуда вы явились? – был следующий вопрос.
– Это слишком долгая история, чтобы сейчас ее повторять, – учтиво сказал месье Ванделуп, – но в настоящий момент мы прибыли из Мельбурна.
– Какого рода работу вы умеете выполнять? – резко спросил Сливерс.
– Любую, какая подвернется, – ответствовал француз.
– Я обращался к вашему товарищу, сэр, а не к вам, – прорычал Сливерс, злобно повернувшись к Ванделупу.
– Мне приходится отвечать за нас обоих, – холодно ответил молодой человек, сунув одну руку в карман и небрежно прислонившись к двери. – Мой друг – немой.
– Бедняга! – буркнул Сливерс.
– Но, – сладко продолжал Ванделуп, – все его руки, ноги и глаза – при нем.
Сливерс свирепо уставился на гостя при этой новой дерзости, но ничего не сказал. Он написал Макинтошу, рекомендуя нанять этих двоих на работу, и протянул письмо Ванделупу, который с поклоном принял его и спросил:
– Каково вознаграждение за ваши услуги, месье?
– Пять шиллингов, – прорычал Сливерс, протягивая единственную руку.
Ванделуп вытащил две полукроны и вложил их в худые, похожие на когти пальцы, которые тотчас сомкнулись на монетах.
– Вы отправляетесь на рудник, – сказал Сливерс, сунув деньги в карман, – на участок Пактол. Там есть хорошенькая женщина. Выпьете?
Ванделуп отклонил предложение, но его спутник, крякнув, протиснулся мимо него, наполнил высокий стакан виски и выпил. Сливерс печально посмотрел на бутылку и торопливо спрятал ее
Высокий молодой человек надел шляпу и двинулся к двери, из которой уже вышел Пьер.
– Полагаю, джентльмены, – сказал Ванделуп с грациозным поклоном, – мы еще встретимся и сможем обсудить красоту леди, о которой упоминал мистер Сливерс. Не сомневаюсь, что он знаток чужой красоты, несмотря на собственную ущербность.
С этими словами он вышел, а Сливерс вскочил и ринулся к Вилльерсу.
– Ты знаешь, кто это был такой? – возбужденно спросил старик, подтащив компаньона к окну.
Вилльерс посмотрел сквозь запыленные оконные стекла на молодого француза, который шагал прочь, – самого красивого и дерзкого мужчину, которого он когда-либо видел. За ним, заметно сутулясь, следовал его друг.
– Это Ванделуп, – сказал Вилльерс, повернувшись к Сливерсу, который буквально дрожал от возбуждения.
– Да нет же, дурак! – ответил тот торжествующе. – Это – Мистер Тот Самый!
Глава 3
Мадам Мидас дома
Мадам Мидас стояла на веранде своего коттеджа, пристально глядя в даль, туда, где виднелись высокая труба и огромный холм белой земли, отмечавшие местонахождение участка Пактол.
Мадам была статной роскошной женщиной так называемого пышного типа – пухленькой, с твердыми белыми руками и прекрасной формы ногами. Лицо ее было бледным, скорее мраморным, чем румяным, и словно вылепленным по античному образцу: с прямым греческим носом, высоким гладким лбом и полными красными губами, которые она обычно плотно смыкала. Над темными проницательными глазами выгибались густые брови; иссиня-черные волосы были гладко зачесаны надо лбом и уложены в косы на макушке небольшой хорошенькой головки.
В общем, миссис Вилльерс была поразительно красивой женщиной, но в лице ее отсутствовало оживление – спокойное и безмятежное, оно искусно скрывало любые мысли, которые приходили ей в голову. Больше всего выражение этого непроницаемого лица напоминало бесстрастное спокойствие, которое египтяне придавали облику своих сфинксов. Одетая с расчетом на прохладную погоду в свободное белое платье, подпоясанное алым шарфом из индийского шелка, лениво скрестив обнаженные по локоть красивые руки, не украшенные никакими безделушками, Мадам Мидас глядела на цветущий теплый ландшафт под ярко-желтым блеском заходящего солнца.
Ее коттедж – а это был именно коттедж – стоял на пологой возвышенности возле темной рощи эвкалиптовых деревьев. Длинный ряд эвкалиптов справа прикрывал дом от ветра – лес словно обнимал коттедж заботливой рукой, желая привлечь его поближе к своему теплому лону.
Холмистая местность разделялась на поля длинными рядами живых изгородей из утесника, сплошь покрытыми золотистыми цветами – их слабый и нежный запах походил на аромат персика. Некоторые поля были желтыми от кукурузы, другие – тускло-красными от щавеля, а на третьих, оставленных без обработки, зеленела яркая трава. Здесь и там высились белые, похожие на призраки, стволы старых деревьев – последние остатки лесов, медленно отступающих перед топором поселенца.