Мадам Змея (Трилогия о Екатерине Медичи - 1)

Холт Виктория

Именно Анн де Монморанси, ревностный католик, нес ответственность за этот миролюбивый шаг по отношению к Карлу Пятому. За время болезни короля Монморанси взял бразды правления в свои руки; сделав это, он стал действовать быстро и решительно. Он разорвал дружеские отношения с англичанами, немцами, турками и герцогом Клевским. Он убедил Франциска, что союз с Испанией сулит ему обретение Милана - города, надежда на обладание которым погибла со смертью Климента вопреки условиям брака Катрин Медичи с Генрихом. Франциск всегда испытывал волнение, слыша слово "Милан". И когда Карлу Пятому пришлось отправиться из Испании во Францию, чтобы усмирить

своих мятежных подданных из этой страны, трудно было оказать ему более желательную услугу, чем обеспечение его безопасного проезда через территорию Франции - этот дружеский жест экономил деньги и время императора!

Приглашение было принято, хотя обе стороны испытывали при этом чувство неловкости. Генрих выехал опечаленным, поскольку, несмотря на уважение и любовь, которые он испытывал к Монморанси, дофин не мог с радостью встречать в качестве гостя Франции человека, который когда-то держал его в тюрьме.

Придворные собрались возле огромного камина в Лоше, чтобы обсудить прибытие испанского короля и возможную кончину короля Франции. Во дворце царила безрадостная атмосфера. Лош, стоявший на вершине высокого холма, имел длинную мрачную историю, полную несчастий и людских страданий; подземные темницы, комнаты для пыток и карцеры делали это сооружение не самым приятным из французских замков. Почти все придворные желали поскорей вернуться в Фонтенбло. С болезнью короля прекратились пышные увеселения; девушки, пользовавшиеся благосклонностью Франциска, скучали в одиночестве. Французский двор потерял половину своего блеска и жизненной энергии, когда король заболел.

Катрин сидела на стуле, протянув руки к пламени. Она прислушивалась к беседе окружающих.

Молодой Ги де Шабо был веселым, смелым, порой безрассудным человеком, предававшимся утехам любви с тем же пылом, с каким Монморанси командовал армией. Сейчас де Шабо беседовал с красивым капитаном гвардейцев, Кристианом де Нанси, человеком такого же склада, что и он. Катрин невольно слышала их разговор.

– Королю, - сказал де Шабо, - следует быть разборчивей при выборе женщин. Поверьте мне, эту болезнь он подцепил от жестянщицы.

– Мой друг, - прошептал де Нанси, - вы говорите истинную правду. Она сама сейчас болеет.

– У нашего короля есть враги, - продолжил де Шабо.
– Мужья и отцы соблазненных им женщин не могут любить его с той же готовностью, что их жены и дочери. Это вполне понятно, хотя иногда может причинять неприятности. Я слышал, что муж жестянщицы сделал так, чтобы эта женщина передала нашему королю свои маленькие проблемы.

Де Нанси щелкнул пальцами.

– Господи! Король страдает этой болезнью уже много лет. Это просто рецидив старого недомогания, поверьте мне.

Они знали, что Катрин слышит их. Какое им до этого дело? Тихая малышка не представляла опасности.

Анна д'Этамп подошла к молодым людям. Они тотчас вскочили; по слухам, они оба пользовались ее милостями. Они поклонились ей, поцеловали руку Анны. Катрин находила смешными их усилия превзойти друг друга в любезности. Анна одарила их обоих мимолетными, но многообещающими улыбками. Они были двумя самыми красивыми мужчинами при дворе, а Анна питала слабость к красивым мужчинам.

Катрин следила за тем, как они шутят, смеются, весело флиртуют. Анна выглядела превосходно, и лишь такой внимательный наблюдатель, как Катрин, мог заметить следы беспокойства на ее лице.

К камину приблизилась Диана;

ее сопровождали Франциск де Гиз и поэт Маро. К ним присоединились принцесса Маргарита, дочь короля. Они расположились у огня, и Катрин оказалась членом этой группы.

Напряжение усилилось. Так бывало всегда, когда Диана и Анна, эти две женщины, которых двор считал соперницами, оказывались рядом.

Очаровательная Диана, на пальце которой было кольцо с большим рубином, подаренное Генрихом, всем своим видом демонстрировала, что считает себя примой двора. Анна, голубое платье которой идеально подходило по цвету к ее глазам и оттеняло ее прекрасные светлые волосы, была более красивой и оживленной, чем Диана. Солнце на закате, подумала Катрин, с жадностью следя за каждым жестом Дианы, часто бывает более впечатляющим, чем восходящее светило.

– Какими галантными поклонниками вы, верно, находите месье де Нанси и месье де Шабо, - лукаво произнесла Диана.
– Они всегда рядом с вами.

– Верно, - отозвалась Анна.
– Боюсь, некоторые люди испытывают зависть из-за каждой адресованной мне улыбки.

– Они поступают неправильно!
– заявила Диана.
– Я всегда говорила, что герцогиня д'Этамп заслужила те милости, которыми она пользуется.

– Мадам весьма любезна. Я сама всегда говорю о ней то же самое.

Смущение охватило Узкий Круг. Сейчас каждому придется стать на чью-то сторону - это всегда было чревато опасностью. Де Шабо испуганно перевел разговор на другую тему. Он заявил, что ему не терпится поскорей увидеть это чудовище - Карла Пятого.

– Странно, - сказала принцесса Маргарита, - что этот человек, державший моего отца в тюрьме, приезжает теперь в качестве гостя. Это выше моего разумения.

– Но это было так давно!
– сказал де Гиз.
– Те события лучше забыть.

– Да, - согласилась Анна, - с тех пор утекло много воды. Мадам де Пуатье, вы должны помнить те дни лучше нас. Вы были тогда женой и матерью, а я - еще ребенком.

– Вы, верно, рано проявили свои дарования, мадам д'Этамп, - парировала Диана.
– По-моему, когда король попал в тюрьму, мадам де Шатобриан уже ревновала вас к нему.

– Французы должны испытывать чувство неловкости, - поспешил вставить де Гиз, - от присутствия на их земле испанцев, пусть даже прибывших в качестве друзей.

– Испанцев эта ситуация должна смущать еще сильнее!
– сказал поэт Маро.

– Скорей бы они появились здесь. Как скучны дни ожидания!
– натянуто засмеялась Анна. Дерзость Дианы всегда беспокоила фаворитку короля; в такие мгновения ей казалось, что время ее могущества проходит.

– Я полагала, что мадам д'Этамп не может назвать свои дни - и ночи скучными, - тихо сказала Диана.

– Это верно, что я родилась с весельем в сердце, - произнесла Анна. Но я хотела бы увидеть здесь гостей. Мечтаю взглянуть на всесильного Карла.

Она заметила сидящую поблизости Катрин.

– Наша маленькая дофина хочет поскорей воссоединиться со своим молодым мужем, правда, мадам дофина?

Катрин пожала плечами.

– Позор!
– воскликнула Анна.
– И это называется жестом преданной жены?

Катрин не понимала, что на нее нашло. Она думала о Генрихе во время этой беседы. Видя здесь Диану, испытывая к ней лютую ненависть, понимая, что даже в словесном поединке она затмевает Анну, Катрин ощутила, что ее чувства выходят из-под контроля.