Мадджхима Никая

Канон Палийский

И теперь, когда ученик Благородных различает загрязнения, возникновение загрязнений, прекращение загрязнений, и путь к прекращению загрязнений, то — когда полностью отбросив охваченность страстью, уничтожив охваченность злостью, искоренив воззрение и охваченность самомнением «Я»; отбросив неведение и получив прямое знание — он прямо здесь-и-сейчас достигает окончания страданий — то таким образом он является тем, кто обладает правильными взглядами, тем, у кого прямые взгляды, тем, кто наделён совершенной верой в Дхамму, кто пришёл к этой подлинной Дхамме».

Так сказал Достопочтенный

Сарипутта. Довольные, монахи восхитились его словами.

II. Львиный рык

МН 19

Дведха витакка сутта: Два вида мыслей

^{Редакция перевода: 16.10.2012}

^{Перевод с английского: SV}

^{источник:}

^{"Majjhima Nikaya by Bodhi & Nyanamoli, p. 207"}

Два вида мыслей

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. Там он обратился к монахам: «Монахи!»

«Да, Учитель» — отвечали они.

Благословенный сказал: «Монахи, до моего просветления, пока я всё ещё был непросветлённым бодхисаттой, мысль пришла ко мне: «Что если я разделю свои мысли на два типа». И тогда на одну сторону я поместил мысли о чувственном желании, мысли о недоброжелательности, мысли о причинении вреда, а на другую — мысли об отречении, мысли об отсутствии недоброжелательности, мысли о не причинении вреда.

По мере того, как я пребывал так, будучи старательным, бдительным, решительным, мысль о чувственном желании возникла во мне. И я понял: «Эта мысль о чувственном желании возникла во мне. Она ведёт к моему собственному несчастью, несчастью других, несчастью моему и других. Она препятствует мудрости, создаёт сложности, уводит от Ниббаны». Когда я обдумал: «Она ведёт к моему собственному несчастью», эта мысль угасла во мне. Когда я обдумал: «Она ведёт к несчастью других», эта мысль угасла во мне. Когда я обдумал: «Она ведёт к несчастью моему и других», эта мысль угасла во мне. Когда я обдумал: «Она препятствует мудрости, создаёт сложности, уводит от Ниббаны», эта мысль угасла во мне. Каждый раз, как мысль о чувственном желании возникала во мне, я отбрасывал её, устранял её, уничтожал её.

Монахи, то, над чем монах постоянно размышляет и обдумывает — к тому и склоняется его ум. Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли о чувственном желании, то он отбрасывает мысль об отречении, чтобы взрастить мысль о чувственном желании, и тогда его ум склоняется к мыслям о чувственном желании. Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли о недоброжелательности… мысли о причинении вреда, то он отбрасывает мысль о не причинении вреда, чтобы взрастить мысль о причинении вреда, и тогда его ум склоняется к мыслям о причинении вреда.

Подобно тому, как в последний месяц сезона дождей, осенью, когда

всходят зерновые, пастух охраняет своих коров тем, что постоянно тыкает и толкает их палкой то с одного боку, то с другого, чтобы сдержать их и обуздать. Почему? Потому что он видит, что его могут побить, бросить в тюрьму, оштрафовать или обвинить [если коровы потопчут зерновые]. Точно также я видел в неблагих состояниях [ума] опасность, деградацию, загрязнение, а в благих состояниях — благословение отречения, аспект очищения.

По мере того, как я пребывал так, будучи старательным, бдительным, решительным, мысль об отречении возникла во мне. И я понял: «Эта мысль об отречении возникла во мне. Она не ведёт к моему собственному несчастью, несчастью других, несчастью моему и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к Ниббане. Даже если я буду преследовать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится обеспокоенным, а когда ум обеспокоен, он далёк от сосредоточения». Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Почему? Чтобы мой ум не был обеспокоенным.

По мере того, как я пребывал так, будучи старательным, бдительным, решительным, мысль об отсутствии недоброжелательности возникла во мне… мысль о не причинении вреда возникла во мне. Я понял: «Эта мысль о не причинении вреда возникла во мне. Она не ведёт к моему собственному несчастью, несчастью других, несчастью моему и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к Ниббане. Даже если я буду преследовать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится обеспокоенным, а когда ум обеспокоен, он далёк от сосредоточения». Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Почему? Чтобы мой ум не был обеспокоенным.

Монахи, то, над чем монах постоянно размышляет и обдумывает — к тому и склоняется его ум. Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли об отречении, то он отбрасывает мысль о чувственном желании, чтобы взрастить мысль об отречении, и тогда его ум склоняется к мыслям об отречении. Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли об отсутствии недоброжелательности… мысли о не причинении вреда, то он отбрасывает мысль о причинении вреда, чтобы взрастить мысль о не причинении вреда, и тогда его ум склоняется к мыслям о не причинении вреда.

Подобно тому, как в последний месяц жаркого сезона, когда все зерновые принесли в деревню, пастух охраняет своих коров, сидя у подножья дерева или на открытом месте, поскольку ему нужно следить только за тем, чтобы коровы просто находились рядом. Точно также, мне нужно было быть просто внимательным к тому, чтобы эти состояния наличествовали.

Неустанное усердие возникло во мне, и не спадающая осознанность установилась, моё тело было умиротворённым и не обеспокоенным, ум сосредоточенным и собранным.