Мадджхима Никая
Шрифт:
«Монахи, есть эти шесть видов воззрений. Какие шесть? Вот необученный, заурядный человек — не уважающий Благородных, не обученный в их дисциплине и их Дхамме; не уважающих чистых [умом] людей, не обученный в их дисциплине и их Дхамме — утверждает о форме: «Это моё, я таков, это моё «я».
Он утверждает о чувстве: «Это моё, я таков, это моё «я».
Он утверждает о восприятии: «Это моё, я таков, это моё «я».
Он утверждает о формациях: «Это моё, я таков, это моё «я».
Он утверждает обо всём видимом, слышимом,
Он утверждает такое воззрение: «Этот мир — это я. После смерти я буду постоянным, перманентным, вечным, неизменным. Я буду пребывать так в течение вечности. И это моё, я таков, это моё «я».
И вот обученный ученик Благородных — уважающий Благородных, обученный в их дисциплине и Дхамме; уважающий чистых людей, обученный в их дисциплине и Дхамме — утверждает о форме: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».
Он утверждает о чувстве: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».
Он утверждает о восприятии: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».
Он утверждает о формациях: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».
Он утверждает обо всём видимом, слышимом, ощущаемом, познаваемом, достигаемом, измышляемом сознанием: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».
Он утверждает о таком воззрении: «Этот мир — это я. После смерти я буду постоянным, перманентным, вечным, неизменным. Я буду пребывать так в течение вечности» таким образом — это не моё, я не таков, это не моё «я».
Видя это таким образом, он не впадает в волнение относительно того, что не наличествует».
Когда так было сказано, один монах обратился к Благословенному: «Учитель, может ли быть волнение относительно того, что внешне не наличествует?»
«Может, монах» — ответил Благословенный. «Вот человек думает так: «Ох, это было моим! Ох, того, что было моим, больше нет! Ох, пусть это будет моим! Ох, я не получаю этого!». Он горюет и мучается, рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таким образом, [у него] имеется волнение относительного того, что внешне не наличествует».
«Но Учитель, может ли не быть волнения относительно того, что внешне не наличествует?»
«Может, монах» — ответил Благословенный. «Вот человек не думает так: «Ох, это было моим! Ох, того, что было моим, больше нет! Ох, пусть это будет моим! Ох, я не получаю этого!». Он не горюет, не мучается, не рыдает, не бьёт себя в груди и не становится обезумевшим. Таким образом [у него] нет волнения относительного того, что внешне не наличествует».
«Но Учитель, может ли быть волнение относительно того, что внутренне не наличествует?»
«Может, монах» — ответил Благословенный. «Бывает, когда у человека есть такое мнение: «Этот мир — это я. После смерти я буду постоянным, вечным, неизменным. Я буду пребывать так в течение вечности». И он слышит как Татхагата или ученик Татхагаты обучает Дхамме ради уничтожения всех воззрений о «я», решимостей, пристрастий, тенденций и одержимостей; ради прекращения всех формаций; ради оставления всех обретений; ради окончания жажды; ради бесстрастия, прекращения, Ниббаны. Мысль приходит к нему: «Так выходит, что я буду уничтожен! Так выходит, что я исчезну! Так выходит, что я перестану существовать!» Он горюет и мучается, рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таким образом может быть волнение
«Но Учитель, может ли не быть волнения относительно того, что внутренне не наличествует?»
«Может, монах» — ответил Благословенный. «Бывает, когда у человека нет такого мнения: «Этот мир — это я. После смерти я буду постоянным, вечным, неизменным. Я буду пребывать так в течение вечности». И он слышит как Татхагата или ученик Татхагаты обучает Дхамме ради уничтожения всех воззрений о «я», решимостей, пристрастий, тенденций и одержимостей; ради прекращения всех формаций; ради оставления всех обретений; ради окончания жажды; ради бесстрастия, прекращения, ниббаны. [Такая] мысль не приходит к нему: «Так выходит, что я буду уничтожен! Так выходит, что я исчезну! Так выходит, что я перестану существовать!» Он не горюет и не мучается, не рыдает, не бьёт себя в груди, не становится обезумевшим. Таким образом может не быть волнения по поводу того, что внутренне не наличествует.
Монахи, было бы хорошо иметь такое обретение, которое было бы постоянным, перманентным, вечным, неизменным, и было бы таким в течение вечности. Но видите ли вы такое обретение, которое было бы перманентным, вечным, неизменным, и было бы таким в течение вечности?»
«Нет, Учитель».
«Хорошо, монахи. Я тоже не вижу такого обретения, которое было бы постоянным, перманентным, вечным, неизменным, и было бы таким в течение вечности.
Монахи, было бы хорошо утвердить привязанность к воззрению о «я», которая не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния. Но видите ли вы [такую] привязанность к воззрению о «я», которая не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния?
«Нет, Учитель».
«Хорошо, монахи. Я тоже не вижу такой привязанности к воззрению о «я», которая не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния [17] .
17
Согласно пояснению Дост. Бхиккху Бодхи, само наличие воззрения о "я" несёт в себе привязанность к этому воззрению. Поэтому невозможно цепляться к воззрению о "я", при этом не имея этого воззрения. Однако, как он поясняет далее, можно умело пользоваться концепциями этих доктрин в философском рассмотрении, не имея при этом воззрения о "я". В качестве одного из примеров он приводит одну из строф Дхаммапады, где Будда оперирует понятиями самости, т. е. понятием "я", душа, эго, самость (на языке пали — атта), а также ДН 9, где Будда напрямую говорит о том, что Татхагата использует эти понятия, не цепляясь к ним.
Монахи, было бы хорошо иметь такую зависимость от опоры на воззрения, которая не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния. Но видите ли вы такую опору на воззрения, зависимость от которой не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния?
«Нет, Учитель».
«Хорошо, монахи. Я тоже не вижу такой опоры на воззрения, зависимость от которой не приводила бы к возникновению печали, стенаний, боли, грусти и отчаяния.
Монахи, когда есть «я», имеется ли мысль «принадлежит мне»?