Made in

Томан Николай Владимирович

– Да, тут есть даже рощи, - подтверждает Хасанов.

– Значит, можно вести передачу не только с одного из этих холмов, но еще и с вершины какого-нибудь дерева?

– А мы это сейчас подсчитаем, - склоняется над картой Хасанов.
– Определим сначала взаимное превышение точек интересующих нас районов. Тут есть абсолютные отметки высот, так что сделать это нетрудно. Расстояние между стартовой площадкой и этими холмами тоже известно. Прикинем теперь приблизительно и высоту дерева. Ну вот, пожалуйста.

Капитан Хасанов протягивает Уралову

листок бумаги, на котором записал результаты своих вычислений.

Уралов раздумывает некоторое время, прикидывая что-то в уме. Потом чертит на карте прямую линию, соединяющую стартовую зону полигона с самым высоким холмом в юго-восточном углу карты.

– А тут нет никаких возвышенностей, которые могли бы помешать прямолинейному распространению радиолуча?
– спрашивает он Хасанова.
– Ну, в таком случае передача могла вестись и с расстояния до пятидесяти километров.

– Нужно, значит, принять какие-то меры для обнаружения лиц, ведущих эти передачи?
– спрашивает Хасанов.

– Этим займется сам полковник Астахов. Я сейчас доложу ему наши соображения.

...Выслушав Уралова, Астахов удовлетворенно кивает головой и сообщает капитану:

– А я уже связался с республиканскими работниками государственной безопасности. Нужно будет только дать им теперь более точные координаты. Ну, а у нас все готово для продолжения "спектакля", который, судя по всему, уже заинтересовал "ежа".

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Полдень. Немилосердно печет солнце. Капитан Уралов и старший лейтенант Джансаев, мокрые от пота, лежат в густой траве с биноклями в руках. Русую голову капитана стискивает стальной обруч телефона полевой радиостанции. Уралов только что доложил полковнику Астахову обстановку и теперь, переключившись на прием, слушает его указания.

– Ну, что там у них?
– спрашивает Джансаев, как только капитан выключает рацию.
– Собираются они запускать эту бутафорию?

Он кивает в сторону стартовой площадки, на которой, окруженное ажурными фермами направляющих, возвышается грозное тело ракеты. Вокруг нее давно уже кипит энергичная деятельность. Пожалуй, еще ни одна из ее предшественниц не привлекала к себе такого внимания механиков. Одни из них внизу, у стабилизаторов, возятся с воздушными и газовыми рулями, другие на подъемных кранах причудливой конструкции осматривают что-то в ее носовой части. Суетятся вокруг и электрики с радистами. Впечатление такое, будто и в самом деле на стартовой площадке происходит что-то очень значительное.

– Да, - улыбаясь, произносит капитан Уралов, вытирая пот со лба, - зрелище внушительное. Из подполковника Загорского вышел бы неплохой режиссер. Думаю, они на это клюнут. Для них ведь важен не столько сам запуск, сколько подготовка к нему, позволяющая строить догадки о конструкции. Запускать ее мы, конечно, не будем, а примерно через часок можно сделать вид, будто у нас что-то не ладится, и начать опускать ракету на землю.

– А они не догадаются, что мы хитрим?

–

Не думаю. Со стороны ведь все выглядит очень правдоподобным. А что касается неполадок, то на полигонах Вумера в Австралии и на атлантическом побережье Америки это самое обычное явление...

Джансаев приглушенно смеется, прильнув глазами к окулярам бинокля. А солнце будто рассвирепело - печет все ожесточеннее. Лишь легкий ветерок, приносящий многообразные запахи степи, слегка освежает потные спины офицеров. Уралов не выспался, его клонит ко сну, но он героически сопротивляется, бесплодно размышляя о том, как обезвредить "электронного Пауэрса", не дав ему взорваться...

– А я вот о чем вдруг подумал, товарищ капитан, - прерывает его размышления Джансаев.
– Если они публикуют снимки нашего ракетодрома, то должны же допустить, что мы как-то на это отреагируем?

– Допускают, конечно, такую возможность, но лишь посмеиваются, наверное, не сомневаясь, что мы не разгадаем принцип их электронного шпионажа. А раз так, то надеются, должно быть, на то, что мы заподозрим когонибудь из наших ракетчиков в предательстве.

– Будто бы предатель этот фотографирует тут все и им каким-то образом пересылает?
– уточняет Джансаев.
– Наверно, считают даже, что мы уже пересажали половину обслуживающего состава нашего ракетодрома.

– Да, пожалуй, - рассеянно отзывается Уралов. А "еж" лежит совершенно неподвижно, будто пожелтевший от времени булыжник. Лишь кустик замысловатой антенны шевелится иногда не то от ветра, не то под воздействием каких-то скрытых внутри него механизмов. Уралов хочет обратить на это внимание Джансаева, но тут в рации, все время включенной на прием, раздается щелчок. Капитан плотнее прижимает наушники и слышит напряженный от волнения голос радиотехника:

– "Ежик" (за "электронным шпионом" осталось прежнее прозвище) ведет передачу!.. "Ежик" ведет передачу! .. Включаю метроном. Выключу его, как только передача прекратится.

Уралов слышит теперь монотонный звук маятника метронома, аккуратно отмеряющего полусекунды.

– Следите за ним внимательнее, Ахмет, - торопливо шепчет капитан Джансаеву.
– "Еж" ведет передачу...

Уралов и сам поспешно хватает бинокль, но в это время раздается испуганный крик старшего лейтенанга:

– Куда же ты, мерзавец! Назад, Шайтан, назад!..

Теперь и Уралов видит, как через поле стремглав несется к ним черная лохматая собачонка. Он узнает в ней пса Джансаева по кличке Шайтан. Утром Шайтана закрыли в сарае, но он каким-то образом вырвался на волю и вот мчится к своему хозяину прямо через холмик, на вершине которого лежит "еж".

– Ложитесь, капитан!..
– хриплым от волнения голосом кричит Джансаев, видя, что собаку не остановить. А Шайтан уже возле "ежа". Еще мгновение - сработает фотоэлемент, и "электронный шпион" вместе с Шайтаном взлетят на воздух!..