Мадикен (сборник) (илл. Демидова)
Шрифт:
– Это потому, что лев тоже ненастоящий, – говорит Лисабет. – Поэтому можно платить пуговицами.
Под яблонями в саду сушатся на верёвке свежепостиранные наволочки и полотенца, а среди них два маленьких платьица и голубой халат.
Мама целует Мадикен, целует Лисабет и принимается выгружать из корзинки покупки.
– Я думаю, что сегодня на обед можно сварить суп, – говорит она Альве, выкладывая на кухонный стол морковку, цветную капусту и лук-порей. – А на второе сделаем блинчики.
Затем мама обращается к дочкам:
– Ну, чем вы тут без меня занимались?
На кухне воцаряется тишина, Лисабет испуганно смотрит на Мадикен.
– Ну, так что же вы без меня делали? – повторяет мама.
– Мы стирали и полоскали свои платьица, – нехотя отвечает Мадикен. – И твой халат тоже постирали… Хорошо мы сделали?
– Маргарита! – произносит мама с особенным выражением.
За окном на бельевой верёвке раскачивается под дуновением ласкового ветерка выстиранное бельё, а из дома Нильсонов доносится бодрая песня:
Весело нам на волнах океана,Вольным, как птицы в просторе небес…Это поёт Аббе, разделывая новую порцию крендельков.
Рикард
Мадикен уже ходит в школу, ей там нравится. Как это здорово, когда у тебя есть букварь, обёрнутый в зелёную бумагу с надписью «Маргарита. Класс 1а». Именно «Маргарита», а не «Мадикен». Какая же она Мадикен, если стала школьницей! Как здорово, если есть у тебя грифельная доска, и к ней губка на шнурке, и бутылочка из-под жидкости для волос, куда налита вода. Из бутылочки можно побрызгать на доску и всё стереть, и тогда она снова станет чистой. Здорово, когда у тебя есть грифели, и пенал, в который их прячут, и парусиновый ранец, в который можно положить пенал. Ну а самое замечательное, что в «Азбуке» есть петушок. Петушок выбрасывает монетки в пять эре, они с треском вылетают, если ты хорошо учишься и прилежно готовишь уроки.
Да уж, учиться в школе и правда очень здорово! В первый же день Мадикен со вздохом говорит:
– Ох! Ну кому это, спрашивается, нужны рождественские каникулы!
До Рождества ещё целых четыре месяца, а всё-таки жаль!
Мадикен всем показывает «Азбуку», и грифельную доску, и пенал, показывает их маме, и папе, и Лисабет, и Линус Иде, и Альве, и Аббе Нильсону. Она даёт Альве полистать «Азбуку» и пописать немножко на грифельной доске, но при этом Альве приходится выслушать много наставлений.
Каждое утро, когда Мадикен уходит в школу, Лисабет провожает её до двери и мечтает о том, как было бы хорошо, если бы и она могла пойти в школу с таким хорошеньким ранцем за спиной. Потом Лисабет ждёт сестру, и время тянется для неё так медленно! Когда наконец Мадикен приходит домой, то тут оказывается, что ей ещё надо учить уроки. Мадикен сидит в детской и читает громко, на весь дом.
– И, О, У, – читает Мадикен, – И, О, У.
Лисабет не может понять, почему это надо так долго читать одно и то же: И, О, У, – но ведь она ещё не школьница.
Каждый день папа за обедом спрашивает:
– Ну что, Мадикен? Как дела
– Шик-блеск! – отвечает Мадикен. – Я лучшая ученица в классе.
– Кто же это сказал? – интересуется мама. – Ты или учительница?
– Мы обе так считаем, – говорит Мадикен.
Мама и папа переглядываются с довольным видом, знай, мол, наших! Зря они раньше беспокоились – школа даже из такой шалуньи, как Мадикен, может сделать человека.
Но дни идут, и Мадикен уже без прежнего рвения учит уроки. Маме приходится напоминать, что надо ещё сделать примеры. Из детской больше не слышится «И, О, У», слышен только привычный грохот стульев – это Мадикен и Лисабет опять колобродят и всё роняют и переворачивают.
Однажды вдруг раздаются новые звуки: «О Адольфина! О Адольфина! Вместе забыться!»
Маме это не понравилось.
– Фу, Мадикен, – говорит мама. – Что за дурацкие слова? Кто тебя научил этой глупой и пошлой песне?
Подумать только! Мама ничего не знает! Она не знает, какая замечательная вещь появилась у Нильсонов. Ведь это – граммофон! С большой-пребольшой трубой! Дядя Нильсон ставит пластинку «О Адольфина!» каждый день и танцует под музыку с тётей Нильсон. Среди звуков, которые несутся из трубы – шипения, скрипа и треска, – можно кое-как расслышать и Адольфину. Но мама почему-то недолюбливает Нильсонов. Разве её поймёшь?
– Так как же, Мадикен? Кто научил тебя этой глупой песне?
Мадикен краснеет.
– Это… это Рикард, – говорит она наконец, потому что ей неохота признаваться, что она выучилась этой песне у Нильсонов.
– А кто это – Рикард? – спрашивает Лисабет.
– Кто Рикард? Это мальчик из нашего класса, – с бухты-барахты выпаливает Мадикен.
– Вот как? – говорит мама. – По-моему, тебе с этим мальчиком лучше не водиться.
Спустя несколько дней петушок из «Азбуки» вытряхнул для Мадикен пять эре, хотя, по правде сказать, она в последнее время не отличалась прилежанием. На пять эре в лавочке возле школы дают пять леденцов. Мадикен пообещала сестрёнке, что два принесёт ей, поэтому Лисабет с самого утра только и ждёт обещанного. Наконец Мадикен возвращается из школы, Лисабет встречает её в прихожей.
– Бедненькая Лисабет! – говорит Мадикен. – Рикард слопал твои леденчики.
– Выпороть как следует надо Рикарда! – говорит Лисабет. Ей очень обидно.
Да уж, что правда, то правда – заслужил Рикард хорошую трёпку! Но его дурацкие выходки на этом не кончились.
Однажды Мадикен пришла из школы в одной галоше. Другая пропала. А ведь какая чудесная была галоша – чёрная, блестящая, на красной подкладке!
– Где у тебя вторая галоша? – спрашивает мама.
– Рикард взял и закинул в канал, – отвечает Мадикен.
– Выпороть надо Рикарда! – говорит Лисабет.
Мама страшно возмутилась, услышав про Рикарда.
– Просто наказание какое-то, что в вашем классе оказался такой мальчишка! – говорит она. – Придётся мне наконец пойти в школу и поговорить с вашей учительницей.
Но у мамы всё время столько всяких дел, что она так и не собралась повидаться с учительницей и Рикард продолжает вытворять разные глупости. Что ни день он выдумывает новые проказы!
Вот Мадикен вернулась из школы с огромным чернильным пятном на новеньком передничке… Конечно же это был Рикард! В другой раз у неё грифельная доска треснула пополам – а всё потому, что Рикард схватил её – и ну дубасить об стенку. Он, видите ли, решил проверить, крепкая ли доска. Оказывается, нет. Не очень крепкая.