Мадикен

Мадикен живет в большом красном доме возле речки. Еще там живут мама и папа, сестричка Лисабет, черный пудель Сассо и котенок Гося. Да еще Альва. Мадикен и Лисабет живут в детской, Альва в комнате для прислуги, Сассо в прихожей, где стоит его корзинка, а Гося на кухне около плиты. Мама живет во всем доме, где угодно, и папа тоже, но только он каждый день уходит в газету, сидит там и пишет, чтобы людям было что почитать.

По-настоящему Мадикен

зовут Маргаритой. Но когда она была маленькой, она сама переиначила свое имя. Сейчас она уже большая, ей скоро исполнится семь, но она так и осталась для всех Мадикен. А Маргаритой ее называют только тогда, когда она что-нибудь натворит и ей строго выговаривают за провинность. И называют ее так довольно часто.

Элисабет всегда зовут Лисабет, она не доставляет старшим столько хлопот, и ее гораздо реже приходится отчитывать. Зато у Мадикен на уме одни проказы, а что из них получится, она наперед не думает и только уж после начинает жалеть и раскаиваться.

Мадикен очень хочет быть хорошей и послушной девочкой, но у нее никак не получается!

— Что за ребенок! — говорит Линус Ида. — Больно скора на проказы. Поросенок моргнуть не успеет, а у нее уже — раз, и готово!

Сущую правду говорит Линус Ида!

Линус Ида приходит в дом по пятницам стирать и мыть полы. Сегодня тоже пятница, и Мадикен сидит на мостках и смотрит, как Линус Ида полощет в речке белье. У Мадикен радостно на душе, у нее полный кармашек желтых слив — бери и ешь сколько хочешь. Мадикен болтает ногами в воде и поет Линус Иде песенку:

А Б В Г

Снег был на дворе, Кошка по снегу прошла — То, мой друг, любовь была,

Д Е Ж З

Рассказала мне, Рассказала мне она, То любовь была.

Эту песенку Мадикен придумала почти что сама. Кусочек взяла из маминой старой „Азбуки“, кусочек — из песни, которую за стиркой всегда поет Альва. Песенка получилась что надо и очень подходящая — как раз чтобы под нее полоскать белье и есть сливы. Но Линус Ида думает иначе.

— Это что еще такое! — говорит она. — Неужели ты не знаешь хороших песен, чтобы спеть по-людски?

— По-моему, это хорошая песня, — говорит Мадикен.

Но Идины песни лучше!

— Идочка, миленькая! Спой, пожалуйста, про железную дорогу Иисуса Христа, по которой едут в рай.

Но Линус Ида отказывается петь, когда полощет. Не хочет — и ладно! Потому что, как ни любит Мадикен песню про железную дорогу Иисуса, она никогда не может слушать ее без слез. Вот и сейчас — только Мадикен о ней подумала, как притихла и на глаза у нее навернулись слезы. Это очень грустная песня про девочку, которая думала, что можно сесть на поезд и поехать на небеса, а там бы она встретила свою маму, которая умерла… Нет, сейчас Мадикен и думать об этом не хочет! У Линус Иды все песни такие печальные. Мамы в них умирают, и тогда папы возвращаются домой и ужасно раскаиваются, и клянутся, что больше никогда не будут напиваться пьяными… да уже поздно — раньше надо было спохватываться!

Мадикен тяжело вздыхает и принимается за следующую сливу. Ах, как она рада, что ее мама жива и что она, как и прежде, живет в их красном домике! Каждый вечер, ложась спать, Мадикен после обычной молитвы прибавляет от себя еще одну —

о том, чтобы они с Лисабет, и мама, и папа, и Альва, и Линус Ида отправились бы на небо сразу все вместе. Хотя лучше всего было бы вообще никуда не отправляться, потому что им и тут всем очень хорошо живется. Но об этом Мадикен не решается просить Бога, а то как бы он еще не рассердился!

Линус Ида любит, чтобы над ее песнями плакали.

— Слушай, Мадикен! Слушай хорошенько! — приговаривает Линус Ида. — Будешь, по крайней мере, знать, как плохо живется бедным детям, не то что тебе. Ты-то у родителей как жемчужинка в золотой оправе.

Мадикен и впрямь живет, как жемчужинка в золотой оправе. У нее есть и мама, и папа, и Лисабет и Аббе Нильссон, и живет она в Юнибаккене [1] . Лучшего места, чем это, нигде на свете не найдешь! Если бы кто-нибудь попросил Мадикен описать, как оно выглядит, она бы, наверно, ответила приблизительно так:

„Ну, обыкновенный красный дом. Просто дом как дом. Самое лучшее в нем — кухня. Мы с Лисабет играем в дровяном чулане, а еще мы помогаем Альве, когда она печет… Впрочем, нет! Лучше всего — на чердаке. Мы с Лисабет играем там в прятки, а иногда наряжаемся каннибалами и играем, будто мы людоеды. На веранде тоже здорово. Там мы играем в пиратов и лазаем через окно, как будто это корабль и мы карабкаемся на мачты. Вокруг дома у нас растут березы, я по ним лазаю, а Лисабет не может — она еще мала лазать по деревьям, ей только пять лет. Иногда я забираюсь на крышу дровяного сарая. У забора рядом с участком Нильссонов стоит длинный красный дом, там у нас дровяной сарай и столярная мастерская, и прачечная, и комната с катальным станком для белья. Если забраться на дровяной сарай, то видно, что делается в кухне у Нильссонов. И еще бывает очень весело крутить катальный станок, когда Альва и Линус Ида катают белье! Ну а лучше всего, конечно, река! Нам разрешают ходить по мосткам, под ними неглубоко, а дальше нельзя — там начинается глубина. С другой стороны дома — улица. Там у забора растет сирень, и нас за ней не видно. Можно спрятаться за кустами и слушать, о чем говорят прохожие. Правда, шикарно?“

Вот так примерно ответила бы Мадикен, если бы ее спросили про Юнибаккен.

Иногда она и в самом деле сидит, притаившись, в кустах сирени и слушает, что говорят прохожие.

Сколько раз Мадикен слышала их слова: „Вы только поглядите, какая прелестная малютка!“

Мадикен уже не маленькая и не относит на свой счет эти восторги, но очень радуется, когда хвалят ее младшую сестренку. Лисабет так мила, что все ею восхищаются, даже Линус Ида. Та про нее говорит:

— Право слово! Девчонка такая красавица, что просто беда!

— Да еще и сладенькая! — отзывается Мадикен и кусает сестру за ручку, но только чуть-чуть. И Лисабет заливается хохотом, словно Мадикен ее пощекотала. Уж такая она вся мягонькая, такая нежненькая и сладкая! Но Лисабет еще и зубастенькая: ам! — и укусила сестру прямо в щеку.

— А ты вкусненькая, как огурчик, — говорит Лисабет и хохочет еще заливистей.

В Мадикен совсем нет ничего мягонького, нежненького и сладкого. Зато у нее хорошенькое, смуглое от загара личико, открытый взгляд голубых глаз и густые каштановые волосы. Она прямая как струнка, тоненькая и ловкая, как кошка.