Мадонна без младенца
Шрифт:
«А что такого? Да и денег у нас лишних нет!»
Но вслух Аля кротко произнесла:
– Вера, пожалуйста. Не надо мне домработницу. Я буду и так стараться гулять. Обещаю.
– Нет уж, – покачала головой Вера, – мне нужны не обещания, а гарантии.
«Еще и шпионить за мной эта ее домработница будет. Докладывать Верке: «Ушла из дома, но не сразу, перед этим пятнадцать минут пила чай в душной кухне».
Впрочем, Аля и сама исповедовала, и ученикам своим в школе советовала парадоксальный, на первый взгляд, принцип: «Хочешь в жизни преуспеть –
Потому и очередное требование подруги почла за благо исполнить. Ей же лучше: иногда можно вытащить на прогулку дочку, вдоволь с ней наболтаться. Или, если Вася вдруг дома, его с собой взять. Да и одной ей нравилось бродить по печальному, на грани поздней осени и зимы парку. Жаль только, темнело с каждым днем все раньше, а освещался парк редкими тусклыми фонарями.
«Скоро придется куда-нибудь ближе к людям перебираться, – думала Аля. – А то Верка, не дай бог, еще и охранника ко мне приставит!»
Каждый раз, когда она вспоминала о своей прежней подруге, а ныне – заказчице, у Али почему-то портилось настроение.
Да еще и дочка, Настенька, подливала масла в огонь. Сегодня, например, заявила:
– Твоя тетя Вера одевается, конечно, шикарно. Но все равно она похожа на птицееда.
– На кого?!
– Паук-птицеед, я его в зоопарке видела. Очень противный, питается живыми сверчками.
Аля, конечно, пристыдила дочку за глупое сравнение. Но сама грустно думала: «А ведь прав ребенок! Может, Верка и не паук, но уж я типичный сверчок, безответная жертва… Напортачил-то Василий, а на амбразуру я бросилась… И здоровье я гроблю, не он».
Когда Аля только готовилась в суррогатные матери, самонадеянно думала, что беременность отбегает легко, незаметно – как с Настей. Но за восемь лет, оказывается, многое изменилось. Хотя и сочли ее врачи «практически здоровой», но сейчас – на втором месяце – чувствует она себя совсем паршиво. По утрам тошнит, днями слабость, вечерами голова, как чугун. И настроение все время ужасное. Да еще – совсем плохо! – Аля вдруг начала испытывать чувство вины по отношению к маленькому человечку в своем животе. Даже поймала себя однажды на том, что шепчет малышу: «Прости меня, лапонька!» А за что прощения просила, и сама не знала. Что не любит его, еще не рожденного? Или что бросит его – сразу, как только он появится на свет? Что выступает посредником между ребенком и его настоящей мамой?
В общем, очень некомфортное ощущение.
Хорошо, в парке никого народу, можно брести по аллее и размазывать по щекам слезы…
…И вдруг над самым ухом раздалось:
– Алла Сергеевна! Кто вас обидел?!
Вздрогнула, резко обернулась – Кирилл Бодрых. Ее бывший ученик и сосед. В спортивном костюме, кроссовках, на лбу собрался капельками пот, лицо встревоженное.
– Ф-фу, – выдохнула она. И напустилась на юношу: – Ты что подкрадываешься?!
– Да я топал как слон!
Она вытерла слезы:
– Бегаешь?
– Ага, – вздохнул парень. – Надо ходовые качества развивать. А то тренер совсем
Взглянул внимательно:
– А вы чего тут под дождем?
– Решила погулять, – улыбнулась Аля в ответ. – Врачи считают, это очень полезно для здоровья.
– А почему одна? – не отставал парень. Добавил с надеждой: – С мужем поссорились?
Вот глупый мальчишка!
– Ни с кем я не ссорилась! – улыбнулась Аля.
– Но счастливые женщины не гуляют в парке одни, – парировал юный нахал. И добавил чуть ли не по-отечески: – Холодина, а вы в какой-то несолидной куртешке. Заболеете.
– Она на теплой подкладке, – заверила Алла Сергеевна. – А вот кто простудится, так это ты. В одной олимпийке!
– Так давайте в кафешку зайдем, погреемся! – не растерялся парень. – Тут совсем рядом «стекляшка» одна работает. Последний осколок лета.
И взглянул с такой надеждой, что ей смешно стало. Удивительный мальчик. Обычно школьные влюбленности в учителей забываются в течение максимум двух недель после выпускного бала. Но Кирюша никак от своего наваждения не избавится. «Он же спортсмен, тренировки, сборы. Девочек, наверно, рядом нет, переключить внимание не на кого», – сочувственно подумала Аля.
– Ну, пожалуйста! – продолжал ее уговаривать Кирилл. – Неужели вы мне откажете? Не дадите возможности угостить любимую учительницу чашкой чая?!
«Мне ведь не сложно посидеть с ним в кафе. А для него это событие, потом будет вспоминать, радоваться… Да и холодно…»
И Аля к полному восторгу бывшего ученика позволила отвести себя в жарко натопленный стеклянный павильончик. Уселись на пластмассовых стульях, Кирилл заказал черный чай с лимоном и сомнительного вида пирожные.
Обстановка в кафе была, как и положено в парке: накурено, шумно, за столиком в углу распивает компания, за соседним – гортанно переговариваются азербайджанцы.
– Жуткое место, – виновато сказал Кирилл.
– Зато чай горячий! – Аля с удовольствием взялась за пышущую жаром чашку.
Не смогла удержаться – залюбовалась своим ясноглазым, прекрасно сложенным кавалером. Приятно, когда для кого-то, пусть даже это восемнадцатилетний мальчик, ты божество. Тем более что законный супруг с нею хмур и поглядывает с тех пор, как Аля стала носить чужого ребенка, чуть ли не брезгливо.
А этот ноги ей готов целовать.
– Вы такая красивая, Алла Сергеевна! – восхищенно пробормотал Кирилл.
Алю же посетила совершенно шальная идея: «Послать бы Ваську с его проблемами к черту! А самой вместе с дочкой переехать к Кириллу. У него квартира, кажется, двухкомнатная, поместимся. Никаких долгов – пусть с ними Васька разбирается. А мой юный кавалер еще и вырастет в чемпиона, станем вместе с ним миллионерами!»
– Чему вы улыбаетесь? – поинтересовался молодой человек.
Алла смутилась, покраснела, сымпровизировала на ходу:
– Да вот, представляю. Как ты выигрываешь какой-нибудь «Американ Опен» и Дженнифер Лопес тебе кубок вручает.