Мадьярская венера
Шрифт:
Погребальной церемонии не было, хотя Сибилла сказала, что мать Анны выбрала место для праха дочери на кладбище, что ведет в ту лощину, где погибла Анна. После службы мы все вернулись в квартиру матери покойной подруги. Это было желтое многоквартирное здание, очень похожее на то, в котором жил Альфред Набб, и всего в паре кварталов от моста. Миссис Белмонт подала нам чай и сандвичи, которые нам обычно раздавали на детских праздниках по поводу дней рождений. На подносах были и сандвичи с ореховым маслом и бананами, огурцами и сливочным сыром, разложенные так, что напоминали фейерверк. Было даже нечто напоминающее шахматную доску, выложенную из кусочков пшеничного
— Не знал, что она была моей соседкой, — произнес Альфред, разглядывая фотографию Анны, запечатленной в более счастливые времена. Рамка стояла на столе рядом с урной с прахом Анны. — Уже больше двадцати лет живу в том доме, замечал всех, кто проходил по мосту. Не помню, чтобы видел ее когда-либо. Эту леди, — добавил он, указывая на Дорис, — ее мать. Ее видел много раз, но не бедную девушку.
— Я тоже не знала, что она была соседкой, — сказала я. — Я живу как раз по ту сторону моста в Кэббиджтаун. Она была моей одногруппницей в колледже, а я даже не знала, что она живет всего в паре кварталов от меня. Анна редко выбиралась из дома.
Я стала рассматривать фотографии, повсюду расставленные Дорис. Самой трогательной из них была та, на которой Анна была запечатлена со своей семьей: на коленях ее улыбающегося мужа сидел мальчик лет трех, старшая дочка лет шести стояла рядом со своей мамой Анной, которая на руках держала младенца.
Многие фотографии относились к временам колледжа. Анна всегда любила подшутить: то пробиралась в наши комнаты, чтобы перестелить наши постели так, чтобы в них было невозможно спать, или выдумать какую-нибудь очередную проказу или выходку, в которой нам всем приходилось участвовать. На фотографиях она всегда была той, кто ставил другим «рожки», или усердно строила рожицы. Казалось невозможным, чтобы она, после стольких лет страданий и тоски, пришла к такому печальному концу. В тот вечер в баре я ведь хотела пойти за ней, выяснить ее адрес у Сибиллы, чтобы просто посидеть с ней, узнать, что же так терзает ее, но вместо этого я просто слонялась по бару, напиваясь до потери сознания.
— Все это так печально, — сказала Моргана, оглядываясь вокруг. — Я даже представить себе не могу, как это бояться выйти на улицу. Неужели она просто так вот и сидела, день за днем, смотря в окно?
— Думаю, к ней кто-нибудь приходил. Наверняка Сибилла иногда заходила. Да и Диана рассказывала, что, несмотря на то что ее лишили материнских прав, дети навещали ее раз в неделю.
— Надеюсь, она хоть на балкон иногда выходила, — тихо произнесла Моргана. — Если б я застряла в такой маленькой квартирке, на меня бы это произвело совершенно противоположный эффект. Я б на стены кидалась, ногтями пытаясь процарапать себе выход наружу.
Квартира была чистой и опрятной, но, как сказала Моргана, довольно маленькой. Здесь была спальня, очевидно, принадлежавшая Дорис, одна ванная комната, и еще одна комната, намного меньше. В ней находились односпальная кровать, состоявшая из двух частей, как диван, небольшой комод и самый заметный предмет интерьера — довольно большой письменный стол.
— Комната Анны, — сказала Сибилла, присоединяясь ко мне. — Крошечная, не правда ли? Думаю, она действительно вела жизнь затворницы. У нее практически ничего не было. Шкаф казался маленьким, но в него прекрасно помещались все ее вещи. Правда, у нее было много книг, вот и все. Она читала все подряд. Мы с Фрэнком расчистили вчера комнату. Полагаю, Дорис сама бы не справилась, а мне в помощь нужен был парень для поднятия тяжестей. Фрэнк
— Ее туфли перешли ко мне, — продолжала Сибилла. — У нее было три пары. Когда они стояли на полу гардероба, то выглядели обыкновенно, но когда мы положили их в коробку — они смотрелись как новые. Ты же видишь, в квартире весь пол покрыт паласом — тут подошвы не износишь. Сверху на них, конечно, было несколько пятнышек, а что ты ожидала — соус для спагетти или что-то похожее на одном из них. Но подошвы… Меня это просто поразило: она и правда никогда не выходила из дома.
— Трудно представить, да? — сказала я. — Ты слышишь о таких людях, но понять это невозможно.
— Да, трудно. Могу я попросить тебя об одолжении, пока мы здесь? Ты не будешь против, если мы осмотрим стол? Дорис собиралась и от него избавиться, но я считаю, что он сделан на совесть и ей следует сохранить его для одной из внучек. Мне даже пришла в голову мысль, что он может иметь ценность. Как думаешь? Он антикварный или как?
Я подошла и стала изучать его: выдвинула ящики, отодвинула его от стены, чтобы осмотреть заднюю часть.
— Он ужасно старый, — заключила я. — Возможно, ему пятьдесят, а то и все шестьдесят лет, но стол чудесный, из прочного дерева. Таких сейчас не делают. Заметь, у него есть скрытые полочки над верхними ящиками, причем с обеих сторон. Это полезная конструкция. Если тебе понадобится больше рабочей поверхности, ты просто выдвигаешь полку и работаешь, а потом снова задвигаешь ее обратно, когда закончишь работу, — рассуждала я, демонстрируя слова на практике. Вместе с полкой нашим взорам предстал небольшой клочок бумаги. Я взглянула на него прежде, чем передать Сибилле, я увидела всего два слова: клуб «Калвариа».
— Нашли что-нибудь интересное? — спросил Фрэнк, присоединяясь к нам. В этой комнате трое уже определенно создавали толпу.
Сибилла вручила ему полоску бумаги.
— Что значит «Калвариа»?
— Понятия не имею, — покачал головой Фрэнк.
— Я пытаюсь вспомнить, — произнесла я. — Звучит очень знакомо. Разве это не на латыни?
— На латыни? — переспросила Сибилла. — А мне откуда знать?
— Череп, — вспомнила я. — «Калвариа» — это череп на латыни.
— Клуб «Череп»? — удивилась Сибилла. — Странно.
— Она была очень странной женщиной, — сказал Фрэнк, сминая бумагу и оглядываясь в поисках корзины. — Очень странной. Хотя, стол хороший, — добавил он, выдвигая ящики.
— Видишь небольшие полочки? — указала Сибилла. — Прелесть, правда?
— Точно, — согласилась я, раз Фрэнк сменил тему. — В любом случае, да, было бы замечательно сохранить стол для девочек.
— Я поговорю с Брэдом — это бывший муж Анны. Вы ведь видели его в церкви? Ну, о том, чтоб забрать стол.
— Как мило с твоей стороны проявлять такую заинтересованность, — сказала я.
— Мило? Знаешь, Анна была хорошим другом. Хоть она и не выходила из квартиры, но она не сошла с ума, как сходят другие. Я имею в виду, она сохранила рассудок и вела себя адекватно. Она просто не выходила на улицу и все. Она много читала, училась на курсах по Интернету, смотрела телевизор. Она не превратилась в растение. Она даже работала над своей магистерской диссертацией, сидя дома. Она написала курсовую, но вышла замуж и родила детей до того, как собралась писать диссертацию. Она действительно старалась поправиться, возможно, даже вернуть мужа и детей.