Маэстра
Шрифт:
– Спасибо за пиво, Джудит, но моя хозяйка заревнует.
Я в двух словах объяснила ему, что все мои записи о картине пропали, что Стаббса приобрели не напрямую у пары из Уорминстера, а через таинственного посредника. Все это звучало странновато, но я была уверена: с этой картиной что-то нечисто, хотя и не могла объяснить почему. После вчерашнего фиаско на вечеринке мне казалось еще более важным доказать всем, да и себе самой, что я права насчет этого Стаббса.
– Я хочу сама взглянуть на нее, Дейв. Ее ведь уже привезли? А у тебя глаз вообще наметанный! Не верю я во все эти более поздние слои краски!
– Погоди, ты хочешь сказать, что Руперт пытается сбыть подделку?! – тихо переспросил Дейв.
– Нет-нет, что ты! Думаю, он просто ошибся,
– Джудит, для этого есть эксперты. Ну и вообще, мне понадобятся инструменты…
– Дейв! Тебе ведь небезразлично то, чем мы занимаемся? Ты ведь хочешь, чтобы мы продавали только подлинники? Честь полка и все такое?
– Нам надо попросить разрешения у начальства…
– Я здесь работаю, ты тоже! У нас есть пропуска! Я что, не могу пойти погрузиться в созерцание шедевров, как мне все время нудит эта чертова Лора?!
– Десять минут.
– Не больше! Обещаю! Ну давай, – ласково замурлыкала я, – мы же с тобой друзья, верно?
– Ладно, уговорила…
Почти все сотрудники уже ушли, поэтому мы с Дейвом зашли с черного хода по его пропуску. В хранилище мы спустились с фонариками, поскольку там всегда царил полумрак, чтобы не нанести вред картинам слишком ярким освещением. Дейв сразу же направился к нужному контейнеру и достал из него картину. Я показала ему, где, по моему мнению, раньше находился указатель с надписью «Ньюмаркет» и где была сигнатура.
– Ну не знаю, Джудит. По-моему, все в порядке…
– А указатель? Он же был прямо здесь. Слушай, а лаку этому сколько лет?
Мы склонились над полотном, ощупывая место, где раньше был указатель.
– Если его затерли, – приходя в возбуждение, заговорил Дейв, – то должен был остаться след на нижнем слое краски! Надо посмотреть в другом освещении!
– Так давай передвинем!
– Да, так где же все-таки стояла сигнатура? – раздался из полумрака голос Руперта.
Не зря говорят, что полные люди умеют на удивление бесшумно передвигаться, подумала я и совершенно по-идиотски рассмеялась:
– Руперт! Привет! Прости, мы тут просто…
– Потрудись объяснить, что ты тут делаешь! Ты младший сотрудник и не имеешь права здесь находиться!
На самом деле ничего в этом такого не было, я частенько спускалась в хранилище после окончания рабочего дня – обычно по просьбе самого Руперта.
– Что это вы тут затеяли? – немного успокоившись, повернулся Руперт к Дейву. – А тебе, Дейв, уже давно пора домой!
Оцепенев от ужаса, Дейв неразборчиво пробормотал «Добрый вечер!». Как же меня коробило, когда он обращался к Руперту «сэр»! При нем Руперт держался подчеркнуто вежливо и сдержанно, но стоило Дейву, прихрамывая, уйти из хранилища, как он повернулся ко мне и вперился в меня пристальным взглядом. В голубоватом тусклом свете ламп он напоминал гротескно раздувшуюся фигуру с картины Эль Греко. Я знала, что он не станет устраивать мне сцену: люди, обладающие реальной властью, никогда не повышают голоса без крайней необходимости.
– Джудит, я уже давно хотел с тобой поговорить. Не думаю, что ты здесь на своем месте, да ты и сама это понимаешь, правда? Я хотел дать тебе шанс, но в отделе многие на тебя жалуются. А твои комментарии насчет Стаббса на собрании были совершенно неуместны и, честно говоря, просто бесцеремонны.
– Я подумала… Я хотела… Но не была уверена, – залепетала я, неуклюже оправдываясь, словно провинившаяся школьница, тут же разозлилась на себя, но остановиться уже не могла.
– Думаю, тебе лучше забрать свои вещи и покинуть нас, согласна? – холодно перебил меня Руперт.
– Вы… вы что, меня увольняете?!
– Что ж, если ты предпочитаешь такую формулировку, то – да, увольняю!
Я
– Руперт, прошу вас, выслушайте меня! Я не делала ничего плохого, я все вам объясню!
– Меня не интересуют твои объяснения!
В отдел мы возвращались молча. Я шла по узким коридорам, а он следовал за мной, как охранник, ведущий по тюремным коридорам заключенного. Потом, сложив руки на груди, стоял и смотрел, как я собираю все, что валяется на моем столе, и засовываю в дипломат, на дне которого лежало платье и туфли для клуба. Мне не хотелось даже смотреть на них.
– Ты готова? – спросил он, и я обреченно кивнула. – Тогда будь любезна сдать пропуск. Думаю, мне не придется просить охрану проводить тебя к выходу. Все, Джудит, ты свободна!
Протягивая ему пропуск, я думала о полковнике Моррисе. О том, что я была практически в услужении у Руперта: забирала его костюмы из ателье, рубашки из прачечной, отвечала на телефонные звонки, работала сверхурочно в библиотеке и архивах, стараясь доказать, что чего-то стою, что я умнее, сообразительнее и способнее других. Я работала покорно и усердно. Ни разу не показала, что чувствую себя униженной и исключенной из круга приближенных. Ни разу не дала понять им – Лоре, Оливеру и Руперту, – что чувствую себя принадлежащей к иному кругу, хотя, сказать по правде, мой оксбриджский диплом котировался куда выше, чем все их дипломы, вместе взятые! Я и правда верила: если буду усердно трудиться, то со временем смогу подняться до их уровня. Конечно, я никогда не питала иллюзий насчет того, что Руперт ценит меня или хотя бы уважает, но думала, что хотя бы могу быть полезным, ст'oящим работником. Какой же я была дурой!
– Теперь вы возьмете на мое место Анджелику? – спросила я таким обиженным, детским голосом, что даже самой стало противно.
– Это тебя не касается. А теперь будь добра покинуть помещение!
Я подняла залитое слезами лицо и посмотрела ему в глаза. Каково это – проснуться утром и не пойти на Принс-стрит? Не войти в прохладное фойе, не коснуться шершавых резных перил знакомой лестницы? Я упустила свой шанс. Мне удалось ненадолго заглянуть за ворота запретного сада, пусть ненадолго, но все-таки на какое-то время я стала частью того мира и каждый день поднималась еще немного выше. Я подумала о том, как мне снова придется рассылать резюме и что из этого выйдет. Я все испортила. Потеряла контроль. Я позволила себе хотеть слишком многого, хотеть слишком сильно, я поступила опрометчиво! Дура, дура, дура! Я позволила себе не злиться на всех и вся, а сыграть в Поллианну, наивную дурочку, которая решила взять и помочь всем несчастным детишкам! Гнев всегда помогал мне, а я позволила себе избавиться от него! Гнев помогал мне держать голову высоко и не вешать нос, гнев помогал мне выдерживать агрессию и презрение. Гнев помог мне поступить в университет после заштатной общеобразовательной школы, он был моей силой и утешением. На мгновение я испытала это раскаленное добела, жгучее ощущение внутри себя и представила себе окровавленное лицо Руперта, склонившегося в три погибели над компьютером. Ну давай, соблазнял меня Гнев, всего разочек, ну же! На моем дипломате на углах были латунные замки, и я представила себе, как от души двину этой сволочи в висок, но до этого доводить не обязательно. Кулаки и челюсти непроизвольно сжались, на руках выступили вены, мне хотелось вцепиться ему в горло. Руперт пристально наблюдал за мной, и в его глазах мелькнула тревога. Вот и все, этого-то мне и было надо!