Маэстро, ваш выход!
Шрифт:
Федор улыбнулся.
– Когда я разговаривал со своей женой по телефону, – сказал он, указав пальцем на упругую Дашину попку, лежащую у него на плече, – вы вмешались и выругались в мой адрес матом. Так вот я хочу сказать, чтобы вы больше никогда так не делали и вели, себя в обществе дам культурно.
Толстяк Артур усмехнулся, как бы этим давая понять, что ему плевать на все увещевания Туманова. И кто он такой, чтобы ему приказывать.
– Да я… – он хотел что-то сказать, но Федор перебил его:
– А это вам за причиненное мне оскорбление, – сказал Туманов
В какой-то миг Федору показалось, что не только тут за столом, а и во всем зале ресторана сделалось тихо. И в этой тишине отчетливо было слышно фырканье толстяка, который чуть не захлебнулся в соусе. Но Федор проявил сочувствие, посчитав, что этого достаточно и убрал свою руку с затылка.
– Желаю вам приятно провести вечер, господа, – сказал он и с Дашей на плече, пошел через весь зал к выходу, сопровождаемый восторженными возгласами местных дам.
– Вот это мужчина! – неслась ему вдогонку похвала.
На выходе из ресторана изумленный швейцар вытаращил глаза.
– Вы… она… – он уставился на женскую задницу, окончательно потеряв дар речи.
Федор повернулся, давая швейцару возможность поглядеть не только на круглую Дашину попку, но и в ее хорошенькое личико, и сказал:
– Запомните эту женщину в лицо, и больше никогда не пускайте в ресторан. Она известная воровка. Находится в розыске.
– Ты – идиот! – заорала Даша, а Федор не обращая внимания на ее вопль, спокойно прошел в услужливо раскрытые швейцаром двери.
– Отпусти меня, – Даша колотила его по спине, дрыгала ногами. – Что, так и будешь нести меня на плече до самого дома?
Федор легонько хлопнул ее ладонью по заднице.
– Ничего. Своя ноша не тянет, – проговорил Туманов, топая по улице.
Прохожие от него просто шарахались в сторону, пораженные увиденным.
– Кретин. Идиот. Дурак, – кричала Даша. – Я тебе кто?
– Жена, – спокойно, как ни в чем не бывало, проговорил Федор.
– С женами так не обращаются, – обиженно заметила на это Даша и потребовала: – Отпусти меня немедленно. – Но тут же ее тон сменился. – Ну отпусти, Федор. Пожалуйста, прошу тебя. Я сама пойду. Слышишь?
Федор бережно поставил ее на тротуар. Встряхнул плечами, сбрасывая напряжение. Даша легонько стукнула его в грудь кулачком.
– А все-таки, ты неисправимый, – сказала она и, повернувшись, красивой походкой манекенщицы пошла по тротуару к метро.
Федор догнал ее и заметил, что Даша уже совсем успокоилась. Более того, она смеялась, вспоминая недавнее событие в ресторане. Особенно Артура.
– Ты чего? – удивленно спросил он.
Даша обернулась.
– Я вспомнила, как ты сунул Артура мордой в перец, – она перестала смеяться, подошла и обняла его. – Федор, прости меня дуру. Пожалуйста, прости. Сама не знаю, что на меня находит, – проговорила Даша и всхлипнула.
Федор нежно погладил ее по волосам, посмотрел ей в глаза.
– Ничего, родная. Все еще у нас образумится. Вот увидишь. И я не позволю тебе скатиться в пропасть. Не дам.
Смахнув со щеки слезы, Даша улыбнулась, и с хитрецой глянув на Туманова, спросила:
– Что, будешь ходить в каждый ресторан и говорить, чтобы меня туда не пускали?
– Буду, – кивнул Федор.
Даша посмотрела ему в глаза.
– Федор, я хочу домой. Я люблю тебя, Федор и хочу любить тебя всегда. – Ее руки, нежно обвили шею Туманова, и их губы слились в долгий поцелуй.
Глава 23
Стоило Федору войти в кабинет, как сидевший уже там Грек сказал:
– Пару минут назад звонил Глебов…
Федор остановился, не дойдя до стола. На его майорском месте сидел Грек, а перед ним стояла консервная банка едва ли не до половины заполненная окурками. Чувствовалось в отсутствие майора, Грек с Ваняшиным постарались тут вовсю.
– Я немного опоздал. Извините, – сказал Туманов, искоса глянув на часы и заметив, что это немного было около двух с лишним часов. Но не станешь же сослуживцам объяснять, что у них с Дашей была бурная ночь любви. И желая поскорее отойти от этого, Федор сел на свободный стул, на котором обычно сидел Грек и спросил:
– Так что там Глебов?
Ваняшин спрыгнул с подоконника, где до этого сидел, подсел поближе к майору. А Грек сказал важно:
– Он сказал, что Гвоздь назначил ему встречу.
Федор улыбнулся. По лицу Грека понял, что того мучат сомнения, и не понимал причину их. Спросил об этом самого капитана.
– А тут и понимать нечего, – с долей определенности заявил Грек. – Если Гвоздь раскусит, что ты мент, он пришьет и тебя и Глебова.
– То есть, если я тебя правильно понял, ты против? – спросил Туманов.
Грек согласно кивнул.
– Я на твоем месте не лез бы в банду. Все окружавшие Гвоздя парни, самые настоящие отморозки. Ты же сам говорил, на счету банды Гвоздя не одно убийство, – сказал Грек, на что Федор ответил молчаливым согласием. – Для них человека убить, все равно, что муху прихлопнуть. И с тобой они в случаи чего чикаться не станут, – подвел все сказанное Грек к логическому заключению, уставившись на майора и ожидая, как он на это отреагирует.
Реакция Туманова оказалась вполне спокойной, чего Грек не понимал, горячо отстаивая свое мнение на все то, что задумал майор.
– Ну, скажи, зачем тебе весь этот риск? Хочешь, чтобы твое имя вписали в списки героев? Посмертно, – убежденно проговорил Грек.
– Типун тебе на язык, – ответил ему на это Федор, не забыв трижды поплевать через левое плечо и постучать по деревянной поверхности стола, потом сказал довольно резко: – Вот ты советуешь мне не лезть в банду? Так?
Грек согласно кивнул.
– Тогда может ты знаешь, как нам доказать причастность Гвоздя к убийству Розовского? К убийству – Ищенко? К убийству – курьера, который привез Розовскому деньги? У тебя есть для этого четкая обвинительная база? – спросил Туманов, заметив неуверенность капитана. Сначала он отмалчивался, но, понимая, что майор ждет от него конкретного ответа, проговорил: