Маэстро
Шрифт:
Даже по сегодняшним временам звучит дико. А тогда я просто оцепенела и не знала, как реагировать. Нет, я отнюдь не росла нежной фиалкой и до Марика встречалась с молодыми людьми. До загса дело не доходило, и я не особенно рвалась в это славное заведение. Но вот так, в лоб, ни один из них не додумался заявить что-то подобное.
– Почему? – задала я самый идиотский из возможных вопросов.
Марат вздохнул и начал нести какую-то чушь про то, что в семье женщины хотят детей, а он артист, он всю жизнь будет ездить по гастролям, и ребенку придется расти чуть ли не сиротой, а Марат слишком хорошо знает,
Что мне тогда оставалось делать? Только согласиться с его условием. А мысленно решить, что уж мне-то удастся растопить сердце моего Кая. Мол, если он меня по-настоящему любит, то рано или поздно решение переменит. Глупая наивная девочка.
* * *
«Пишет нам Антонина Петровна из Ленинграда: „Передайте, пожалуйста, «Весеннюю песенку» в исполнении Марата Агдавлетова“. С радостью выполняем вашу просьбу, Антонина Петровна!»
– Выключи! – взмолился Марик.
И, не дожидаясь, сам выдернул приемник из розетки. Алла хихикнула:
– Чего ты? Хорошая песенка! Ее, между прочим, все сейчас поют. Даже наш главный редактор! Представляешь, захожу к нему статью подписать, а он ее насвистывает!
– Хорошая! Но я записал целую пластинку песен, которые гораздо лучше! И по музыке, и по текстам, и по вокалу, конечно же! А все хотят «Весеннюю песенку»! Вчера на концерте, представляешь, пою «Благословляю вас, леса». Это самое начало программы! А из зала уже кричат: «Весенняя песенка!» Как будто мы в кабаке, и мне можно заказывать!
Алла снова захихикала, Марат с раздражением на нее покосился, но промолчал. Их роман длился уже несколько месяцев и, как ему казалось, несколько затянулся. Девушка милая, обаятельная, но ужасно глупая. Что он сейчас сказал смешного? Его действительно беспокоило то, что происходило на концертах. Он успел проехать пять городов Украины, и в каждом повторялось одно и то же: первое, «академическое», отделение люди как будто пережидали, а потом начинали выкрикивать названия самых простых и, на вкус Марика, самых непритязательных песен в его репертуаре. Тех песен, которые теперь постоянно крутились в эфире радио. Пластинка с «Весенней песенкой» разошлась тиражом сто тысяч копий, и теперь «Мелодия» срочно допечатывала тираж. Правда, на обратной стороне той пластинки была песня «По заветам отцов», серьезная – серьезнее некуда. Но она Марику нравилась еще меньше. Откровенно говоря, она стала для него компромиссом. Молодой певец не мог выпустить исключительно развлекательный альбом, а программный репертуар советского исполнителя Марат петь категорически отказывался.
– Ты хоть вслух этого не говори! – пенял ему Рудик. – Отказывается он! Ты придумай что-нибудь. Скажи, что у тебя не хватает диапазона, чтобы спеть такую серьезную песню про генерального секретаря.
– Всего у меня хватает, – огрызался Марик. – Там песня – три прихлопа.
– А ты скажи, что не хватает, – терпеливо повторял Рудик и с тяжким вздохом отправлялся за инструмент, искать компромиссы.
В итоге родилась песня «По заветам отцов» на стихи очень популярного тогда поэта-шестидесятника, отличавшегося качественной гражданской лирикой.
– Вот песня о войне! О войне тебя устроит? – уточнил Рудик.
– О войне устроит.
Так и родилась
– Ты вылезать собираешься? – поинтересовалась Алла, отвлекая его от мрачных мыслей. – Опоздаем же на репетицию.
Их разговор происходил в ванной комнате весьма приличной киевской гостиницы. Мопс уже взял за правило добывать своему артисту номер-люкс. Для Аллы брали номер поскромнее, все равно жила она у Марата. Музыканты, которыми обзавелся Агдавлетов – его скромный коллектив из пяти человек, – тоже жили в обычных номерах. Рудик с ним на гастроли больше не мотался – у него начался новый учебный год в консерватории. Но песни для друга писал исправно, иногда сам, а порой вдохновляясь итальянцами с привезенных пластинок.
– Не собираюсь, – пробормотал Марат. – Вода еще не остыла. Сделай мне чайку, пожалуйста.
– Что, прямо в ванне позавтракаешь? – усмехнулась Алла.
– Можешь ко мне присоединиться! – Он потянул ее за рукав.
– Не вздумай! – притворно завизжала она, но, конечно же, поддалась.
Через минуту они и думать забыли о чае и о том, что вода все-таки стремительно остывала. Этим двоим было слишком горячо.
Мопсу пришлось стучать к ним в номер добрых полчаса. А когда он все-таки проник внутрь, осмотрел замотанного в полотенце, мокрого и довольного Марата, открывшего ему дверь, только головой покачал.
– Что ты творишь, мальчик, что ты творишь! Перед выступлением! Ты во сколько вчера лег?
– Не помню, – честно ответил Марат, закуривая. – Кажется, светало. Мопс, сходи за меня на репетицию, а?
– Что? – Импресарио аж подпрыгнул. – Может, мне и спеть за тебя? И на концерте тоже?
– Да ладно тебе. Ты же весь репертуар знаешь. Прогоните, что за чем, кто когда вступает. Звук попробуешь. Я там зачем?
– Затем, что это твой концерт! Посмотри на себя! Помятый, небритый. Вы что, еще и пили вчера?
Мопс выразительно смотрел на бутылки из-под шампанского, стоявшие под столом. Марик сделал невинные глаза. Надо же, две пропустил. Вообще-то, он еще перед тем как завалиться спать, собрал целый мешок таких бутылок и выставил за дверь в надежде, что утром горничная их заберет. Просто они с Аллой решили, что просто ванна – недостаточно романтично. А вот ванна, наполненная шампанским, как в кино – именно то что надо. Сказано – сделано. Марат спустился в ресторан гостиницы и скупил весь запас шампанского, который там имелся. Целый час они откупоривали бутылки и выливали в ванну их содержимое. А потом плюхнулись в пузырящуюся жидкость, исполненные надежд и… И оказалось, что это только в кино выглядит романтично. На деле оказалось чертовски холодно и липко. Впрочем, их такие мелочи не остановили. Но утром Марик предпочел отмокать уже в самой обыкновенной ванне с простой, зато горячей водой, как всегда теперь делал перед концертом.
– Левон Моисеевич, прекрати меня воспитывать. – Марик потушил окурок и тут же зажег новую сигарету. – Во-первых, лечь спать сразу после концерта физически невозможно. Ты представляешь, сколько адреналина в крови гуляет? Не представляешь. Потому что за кулисами сидишь. А я раскачиваю огромный зал! Во-вторых, вот ты мне скажи, я плохо пою? Я какую-то ноту не беру? Я к зрителям выхожу небритый и помятый? Сейчас побреюсь, переоденусь, к вечеру буду как огурчик. Ну что ты, как старый дед!
Мопс тяжело вздохнул. Что правда, то правда – концерты Марат отрабатывал идеально. Они собирали полные залы, местные устроители в погоне за планом готовы были предоставить Агдавлетову по два концерта в день, по три-четыре дня подряд в одном городе. Но Марат отказывался. Больше одного концерта в день он не давал принципиально.