Маэстро
Шрифт:
А Марик откровенно скучал. Он уже миллион раз обошел двор, шлепая босыми ногами по плотно утоптанной земле. У деда во дворе идеальный порядок, можно смело ходить босиком. У него не то что стеклышко нигде не заваляется. У него лишняя травинка не вырастет в неположенном месте. Хотя огорода у них нет – только сад. Бабушка все причитает, что это неразумно. У всех огороды: помидоры, огурцы, капуста, лук. У Семипаловых даже арбузы растут. А у них только яблони, несколько груш и айва.
– Все подспорье было бы, – говорила бабушка. – Огород-то всегда прокормит.
– Не позорь меня, женщина! – кипятился дед. – У меня прекрасный паек, уж мы-то не голодаем.
Дедушка Азад – большой начальник. Что-то там по партийной линии, Марик пока не очень разбирается. Но знает, что каждое утро ровно в семь пятнадцать дедушка надевает чистую рубашку и уходит на службу. Рубашек у деда две, поэтому бабушка стирает каждый день и каждый день гладит большим чугунным утюгом, куда засыпают красные угольки. А мама смотрит и вздыхает. И молчит.
– Ну что ты шатаешься без дела? – не выдержала мама.
Она стояла посреди двора с деревянной ложкой, как солдат с ружьем наперевес. Перед ней табуретка. На табуретке керогаз. На керогазе таз с вареньем. В доме готовить невозможно, слишком жарко. Во дворе тоже жарко, но хоть ветерок.
– Ты этюд этот свой выучил?
Марик кивнул не очень уверенно. Он и сам не знал, выучил или нет. Надо бы еще раз повторить. Но так не хочется сидеть в душной комнате за пианино, когда можно заняться куда более интересными делами. Поиграть в мяч, например. Мяч есть у Рудика, лучшего друга и верного напарника во всех играх. Марик то и дело поглядывал в дырку между штакетником, отделявшим их двор от двора Рудика. Но нет, у Семипаловых во дворе никого не было видно.
Мама прекрасно поняла его намерения.
– Рудик в отличие от тебя занимается. Вот кто станет настоящим музыкантом, не то что некоторые лодыри!
Марик только плечами пожал. Да на здоровье. Во-первых, он не жадный. Пусть Рудик становится кем хочет, Марику не жалко. А во-вторых, настоящих музыкантов может быть сколько угодно. Недавно Марик был на городском празднике, там целый оркестр выступал. Вон сколько человек! Еле на сцене все уместились. И все настоящие музыканты!
А в-третьих, но это большой секрет, о котором маме говорить никак нельзя, Рудик еще сам не знает, кем он хочет стать. Может быть, музыкантом, а может, и маршалом. Как Жуков. Маршалом же тоже интересно! Проскакать на белом коне по Красной площади перед поверженными фашистскими знаменами. А солдаты будут кричать тебе «Ура» и честь отдавать. Здорово же!
Только взрослым такое рассказывать нельзя, ничего они в настоящих героях не понимают. У Рудика в семье все хотят, чтобы он стал певцом. Потому что его папа тоже певец. А про маршала Жукова они и слушать не захотят. А дедушка Азад хочет, чтобы Марик стал композитором, как папа Али. Марик в принципе не против, композитором так композитором. Но сейчас ему больше хочется гонять мяч.
– Алиса! – Во дворе появилась бабушка. – Я так и знала! Все еще варишь? Я же тебе сказала, прокипяти
– Да посмотрите, мама Гульнар, она еще даже не вся покраснела!
– Ты еще и споришь! Наказание какое-то. Только керосин зря переводишь. Выключай, кому говорю. И беги за полотенцем, снимать будем. Дал бог непутевую…
Тут Марик понял, что час настал. Если бабушка начала маму ругать, это надолго. Самое время улизнуть за калитку. А можно и через штакетник перемахнуть, невелика важность. И сразу оказаться во дворе Семипаловых с тем самым огородом, который так возмущает дедушку Али и не дает покоя бабушке Гульнар.
Приземлился Марик удачно – не в первый раз. Тут главное – штаны не зацепить. Порвешь – бабушка неделю во двор не выпустит. Нет, она вообще-то добрая и Марика любит. Она не любит, когда вещи портят. Или вот как сейчас – варенье. Дедушка говорит, это потому, что у нее раньше жизнь была трудная. А почему трудная, не рассказывает.
Дальше все просто: пробежать по дорожке между грядок, вытереть босые ноги о пестрый коврик на крыльце, постучать в деревянную дверь и дождаться, пока откроет тетя Айшат, мама Рудика. У Семипаловых всегда дверь открывает только она. А дальше заготовленная фраза, которую Марик выстреливает как пулеметную очередь:
– Здравствуйте, а Рудик выйдет?
Ритуал отработан годами. Никогда Рудик не заходит за Мариком, потому что боится дедушки Али. Да чего уж там, он и бабушку Гульнар побаивается. И если Марик ему срочно нужен, то Рудик просто кидает камешки через забор. Или свистит под самым дальним окошком, где комната Марика. Зато Марик беспрепятственно залезает во двор Рудика. И делает это с большим удовольствием, потому что у тети Айшат тоже есть свой ритуал.
– Выйдет, выйдет, – улыбается она, вытирая руки о передник. – Но сначала ты зайди. Я только что шекер-чуреки испекла. Давайте-ка, попейте чаю со сладеньким.
Кто же откажется? Марик никогда и не отказывается. Сладкое он любит. На столе стоит огромная миска с белыми, посыпанными сахарным песком шекер-чуреками. Тетя Айшат разливает чай по выпуклым, похожим на стеклянные груши стаканчикам – армуду. Их надо брать двумя пальцами за верхний край, тогда не обожжешься. У Марика дома тоже такие есть, но пьют чаще из обычных кружек.
– Привет! – На кухню влетает Рудик.
В одной руке ноты, вторая тут же хватает еще горячий шекер-чурек.
– Ты выучил? А вот это место у тебя получается?
Мальчишки склоняются над нотами, сверху сыплются крошки от шекер-чуреков. Кажется, даже немного пролился чай. Но у Рудика дома никто за это не ругается. Тетя Айшат куда больше увлечена тестом, которое превратится в новую партию сладостей.
– А чему тут не получаться? Тут же легко, – пожимает плечами Марик.
– Ну это тебе легко! Тебе все легко, – обижается Рудик. – А я с утра мучаюсь.
– Пошли покажу.
И они бегут в комнату к инструменту. Не забывая прихватить еще по шекер-чуреку, разумеется.