Маг дороги (сборник)

Дяченко Марина и Сергей

Уйма странно на меня посмотрел. Опять я что-то не то сказала? Но надо же как-то делать дело, нельзя все время оглядываться на людоеда, я ведь отвечаю за успех экспедиции, а не он!

– Какого рода помощь? – заинтересовался Принц-деспот. Его фигурно-загорелое лицо сбивало меня с толку: мне все время казалось, что он в маске.

– Нам нужно отыскать еще четверых настоящих принцев. Возможно, – я запнулась, – вы знаете, где их искать? Например, кто-нибудь из ваших родственников…

Я замолчала в надежде, что вот сейчас

он улыбнется и скажет: «Как же! А Принц-пленник, мой брат, сейчас я его позову!» Но Принц-деспот молчал, чуть сморщив белый лоб. Круги загара вокруг его глаз казались темными очками.

– Я слышала о Принце-саламандре, – сказала я нерешительно.

– Так-так, – Принц-деспот кивнул. – Но саламандра живет далеко отсюда, и вряд ли он согласится идти за Печать. Ведь невесты, как я понимаю, ждут женихов за Печатью?

– Да, – я немного растерялась. – Но… понимаете, нам обязательно нужно найти пятерых. Только тогда мы сможем вернуться. Все вместе.

– Как интересно, – Принц-деспот откинулся на спинку кресла. – Все вместе, радостной веселой толпой… А скажите, пожалуйста, если я соглашусь жениться сразу на пяти принцессах – король Оберон согласится?

– Нет, – сказала я быстро. – По условиям Обеща… то есть по законам нашего мира каждая принцесса должна получить отдельного мужа.

В прищуренных глазах Принца-деспота появилось сожаление. Я поймала себя на том, что огорчена не меньше: отдать бы сестер-хранительниц деспоту, всех одним махом! И им наука, и нам гора с плеч.

– Что же, – Принц-деспот выпрямился, и все за столом шумно задвигались, заскрипели стульями и зазвенели посудой. – Спасибо, я узнал все, что хотел. Эй! Пить!

Двери распахнулись, как будто слуги, стоявшие снаружи, только и ждали этого сигнала. Внесли кувшины на блюдах: первый поставили перед Принцем-деспотом, и он сейчас же его опрокинул прямо себе в глотку. Второй достался мне.

Я задрожала. Внутри у меня все лопалось и трескалось от жирной и острой еды, во рту царила поросшая кактусами пустыня. Я схватила кувшин – он был прохладный, чуть запотевший. Вино? Я так хочу пить, что напилась бы даже керосина.

Из горлышка слабо тянуло фруктами. Если это и было вино, то совсем слабенькое. Почти компот. Я закрыла глаза, обняла кувшин обеими ладонями, поднесла горлышко ко рту…

И в этот момент посох, который я придерживала коленями и локтем, сильно дернулся.

Я обмерла. Опасность?

Не опуская кувшина, я повела глазами туда-сюда. Все пили. По загорелому подбородку Принца-деспота текли струйки. В глотках у воинов хлюпало, как в водопроводных трубах. Только Уйма не торопился пить – смотрел на меня через весь стол круглыми желтыми глазищами.

Я осторожно поставила кувшин на стол. Коснулась посоха. По ладони побежали мурашки, вверх, к локтю и потом к плечу. Опасность. Питье отравлено.

Бледный лекарь, сидевший рядом с Принцем-деспотом, кинул на меня взгляд –

один-единственный, как бы невзначай. И снова опрокинул свой кувшин, захлебал так громко и вкусно, что у меня губы потрескались.

Как же так?

Принц-деспот не поверил мне. Принц-деспот только для виду согласился, а на самом деле задумал свою игру. Теперь, когда я отказалась травиться, что он сделает?

– Что же вы не пьете? – спросил бледный лекарь.

– Не хочется, – ответила я, едва ворочая распухшим сухим языком. – Мне надо выйти.

– Вас проводят в покои, – сказал Принц-деспот. Показалось мне или нет, но в его глазах промелькнул интерес. – Отдыхайте спокойно.

Глава 15

Предатели

– Пора отсюда выбираться, – сказал Уйма. В комнате, где нас поселили, имелось окно. И это очень кстати – я уже соскучилась по солнечному свету. Окно, правда, скорее походило на щель в стене, и через него невозможно было разглядеть ничего, кроме кусочка голубого неба, но мне и этого на первых порах хватило.

– Уйма. Я хочу пить – умираю.

Несколько секунд людоед внимательно меня разглядывал.

– Ключ не потеряла? – спросил он наконец.

Я отрицательно мотнула головой.

– Ну молодец, – Уйма встал. – Пойду добуду водички. И тебе, и мне.

Он вышел, и я слышала, как он переговаривается со стражником в коридоре.

Я обошла комнату. У одной стены, отделанной белым ракушечником, помещалась низкая кровать с горой тюфяков, почти как у принцессы на горошине. У противоположной стены, серой и сырой, стояло железное кресло. На подлокотниках и передних ножках ржавели тиски с огромными рыжими болтами.

Хорошенькое место.

Я села на угол кровати и почувствовала себя такой беспомощной, будто мне пять лет. Будто я заблудилась в лесу. Прав был Оберон. Он всегда прав. И я всегда дура, когда не слушаюсь его. Выбраться из этого страшного замка, кинуться назад по дороге, уставленной виселицами, подняться по лестнице в пещеру, пройти через Печать, зареветь в три ручья и признаться Оберону, что ничего не вышло и все зря. Мне так плохо, так хочется пить… Повиниться и отдать Оберону посох. И вернуться в свой мир – теперь уже навсегда.

Посох стоял в углу. Я вдруг вспомнила, как мы с Максимилианом мылись, брызгались и хулиганили. Я вскочила, схватила посох, попыталась вспомнить, как это у меня получалось – фонтан чистой теплой воды…

Посох тихо урчал, как пустая водопроводная труба. По навершию сползли две прозрачные капельки. Я слизнула их шершавым языком, но легче от этого не стало – наоборот.

Я поставила посох на место. Стянув сапоги, легла на кровать. Закрыть бы глаза – и проснуться дома. И пусть мама будит в школу…