Маг из Ассурина
Шрифт:
— Тише, Дем, а то не налью тебе больше. Ну вот такой выродок наш правитель. Что я еще могу сказать. А ты бы ехал из Ненавии куда подальше… ассуринцы тут расходный материал.
— Меня сюда направил император, я собой не распоряжаюсь, — ответил Дем и сделал еще один большой глоток настойки.
Коракс поморщился и залпом ополовинил чашу.
— Ты либо сорвешься, и тебя казнят, либо уничтожишь свой светлый источник на такой службе.
Дем кивнул. Ему вдруг стало невероятно жалко себя, Ариса и вообще всех ассуринцев, так несправедливо оказавшихся под властью
— Пожалуй, я пойду завтра на казнь, пойду и попытаюсь спасти Ариса, — закончил он свою речь.
Коракс смотрел на него, словно перед ним сидело неразумное дитя.
— Хорошо, что я установил звуконепроницаемый полог. Как ты думаешь сделать это?
— Да просто возьму и устрою провал под Цебером.
— Наместника надежно защищают маги. Воздушный щит его спасет. А вот для тебя после этого придумают такую казнь, что пожалеешь, о том, что на свет родился.
Коракс сокрушенно помотал головой и подлил Дему самогона.
— Вот ведь противная дрянь! А действует волшебно! — глядя осоловевшими глазами на зеленую жидкость, посетовал Дем.
— А ты вином запивай, — бросил Коракс и почему-то снова рассмеялся.
— Слушай, я думал, что ты мерзавец, а так вроде ничего, — заплетающимся языком промямлил юный аристократ.
— Все темные — мерзавцы, — спокойно ответил Коракс.
— Ну, не скажи. Вот у меня отец тоже темный, а ведь прекрасный правитель и вообще честный человек… его все уважают.
— Так не бывает, Дем, так не бывает. Все мы темные — хоровы дети, нам нет дела ни до кого, кроме себя, потому надолго тут не задерживаемся. Знаешь, если бы не моя Пейри, я бы давно там был.
— Отец не такой! А у тебя есть жена? Чего ты тогда тут пьешь?
— Ну, лучше тут, чем дома. Зачем её расстраивать. Я ведь тоже считаю, что эта казнь — это просто плевок в лицо всем нам. Никто в Ненавии не может чувствовать себя в безопасности. Надо валить отсюда, Дем. Только непонятно — куда. Ну, ты пей, пей. Вернешься к отцу и забудешь о том, что творится в несчастной Ненавии.
Дем влил в себя еще настойки, запил вином и уткнулся лицом в стол. Темный хмыкнул. «Ничего, глядишь, после такой попойки проспит казнь. А то покушение на наместника он выдумал, юный идиот». Коракс махнул рукой прислужнику.
— Отнеси его в комнату. До утра он явно не очнется.
Поглядев, как Регаса отволокли в одну из гостевых комнат, Коракс задумчиво опрокинул еще чашу. Только вот легче уже не становилось. Тогда он яростно запустил кувшин об стену. К Пейри в таком состоянии лучше не являться. Узнав о нем правду, жена не стала любить его меньше. Но всё же он постоянно чувствовал, что боль и обида остались. Это было невыносимо, поэтому домой он являлся поздно вечером. А всё из-за этой рыжей дряни. Может пойти пообщаться с ней? Пусть заплатит за все его страдания.
Коракс решительно встал из-за стола и направился к дому. Он вошел через черный ход и вскоре оказался в комнате, где на ложе спала Медея с дочерью. Женщина тут же проснулась, открыла глаза и испуганно на него уставилась. Растрепанная,
— Здравствуй, Медея. Тебе никогда не говорили, что порой за излишнюю болтливость приходится дорого платить. Ты нарочно рассказала всё, Пейри, тварь?
Медея испуганно села на кровати.
Коракс схватил её за руки, поднял, поставил перед собой и сорвал верхнюю часть туники, обнажив грудь.
— А ты ничуть не подурнела, пожалуй, даже наоборот. Но все равно я не понимаю — почему он на тебе женился. Мало ли на свете красивых сисек.
Медея замерла в ужасе, пытаясь прикрыться руками.
— Как ты думаешь, что сделает твой муж, если узнает, что я тебя отымел? И неважно, получил я при этом твое согласие или нет. Неверных жен принято убивать. Впрочем, Вальд не сможет так поступить. Он просто будет жить с осознанием, что ты была моей. А может тебе со мной больше понравится? Каждый раз во время близости с мужем ты будешь вспоминать меня, а он при этом услышит все твои мысли.
— Ты похож на тухлого окуня, Коракс, — срывающимся голосом выкрикнула Медея, — если еще раз приблизишься — меня стошнит.
И тут комнату огласил детский плач. Эйлин проснулась, села на кровати и, почувствовав испуг матери, разрыдалась во весь голос. Коракс сморщился и уставился на девочку мутным взглядом.
— Я сейчас тоже заору, — добавила Медея, заметив его реакцию. — Твоя жена наверняка услышит.
Коракс выругался и вышел из комнаты, бросив напоследок:
— Не сейчас, так позже.
Ничего не соображая, он дошел до своей спальни, рухнул в одежде на кровать и тут же вырубился.
Проснулся Коракс в совершенно жутком состоянии, голова болела так, словно вчера он пытался протаранить ей городские ворота. Темный встал и нетвердым шагом двинулся по дому. Пейри в гостиной, возилась на ковре с дочерью. Рядом сидел сын и старательно играл на флейте. Пейри подняла взгляд на мужа. В глазах застыла печаль и обида. Тем не менее она тут же направила на него светлый поток. Лучше бы она высказала ему всё!
Коракс выругался и вышел из дома, громко хлопнув дверью.
На улице он на секунду замер в размышлениях — куда податься дальше, и вдруг он вспомнил — сегодня казнят Ариса.
Ноги сами понесли Коракса на площадь.
На месте казни уже собралась толпа, тут были и молодые, и старики, и даже женщины с детьми на руках. Народ тревожно гудел. Посреди площади торчал кол. Хоть наместник и часто устраивал расправы над чиновниками, но столь жестокая казнь была редким зрелищем. Цебер с невестой и его свитой уже сидели на помосте, который расположился в южной части площади и был оцеплен охранниками. Наместник не отрывал глаза от орудия казни, а Ариселла уткнулась лицом в кота. Кажется, Цебер что-то прошептал ей, она подняла голову и начала говорить, эмоционально жестикулируя. Лицо Цебера краснело. «Ох, девочка не поняла, с кем связалась», — мелькнуло в голове у Коракса.