Маг при дворе Ее Величества
Шрифт:
Мэт вжался в стену, задыхаясь и пережидая приступ дурноты. Да. Поль прав: пора спускаться с облаков. Чья-то рука крепко взяла его за плечо.
— Эй, деревенщина, пшел вон!
Мэт в изумлении обернулся и увидел багровую мясистую физиономию с окладистой бородой, пышный берет и подбитый мехом шерстяной плащ поверх холщовой рубахи.
Мордастый в берете тряхнул его за плечо, чуть не сбив с ног.
— Оглох? Здесь моя лавка. Ты мне окно загородил.
Мэт слушал его, не веря своим ушам. С ним говорили на самом
Он покрутил головой и осмотрелся. Как, интересно, его вынесло наружу? Особенно в такое-то место: узкая улочка из домов с каменным основанием и деревянным верхом, нависающим над булыжной мостовой.
— Где я?
— Подай милостыньку, добрый человек! Подай убогому!
Чуть ли не под самым носом Мэта оказалась замусоленная деревянная кружка, дрожащая в грязной руке. Рука была под стать чашке: вся в парше и коросте. Взгляд Мэта спустился ниже, наткнувшись на ворох разномастных лохмотьев и на плаксивую гримасу отвратительного старого лица с засаленной повязкой через оба глаза.
Нищий нетерпеливо и злобно тряхнул кружкой.
— Милостыню, деревенщина, кому говорят! Пожалей убогого! Да подашь ты в конце-то концов?
Фигура нищего как нельзя лучше подходила к декорациям — у сточной канавы с помоями и кухонными отбросами паслись шелудивые псы и золотушные свиньи. Крыса выстрелила из-под кучи гнили, и какая-то собачонка бросилась на нее со счастливым гавканьем.
Мэта передернуло, голова закружилась, и пришлось снова прислониться к стене.
— Да он болен! — панически взвизгнул нищий.
Преувеличенная реакция, смутно подумалось Мэту.
— И чего ему надо у моей лавки? — В голосе Мордастого не было прежней уверенности. — Пшел вон!
Мэт почему-то вспомнил, как в средние века разделывались с теми, в ком подозревали разносчиков чумы. С усилием выпрямившись, он стал рыться в карманах.
— Нет, нет, я совершенно здоров. — Вынул четвертак и бросил в кружку. — Немного приустал. Все-таки тяжелое путешествие, сами понимаете.
Почему он подумал о средневековых эпидемиях чумы?
Нищий запустил свободную руку в кружку и с довольным чмоканьем выудил четвертак, но Мордастый, изрыгнув проклятие, отнял у него монету и поднес к глазам. Потом вытаращился на Мэта с ужасом и нарастающей враждебностью. Мэт вдруг заметил, что одет несообразно обстановке. Собравшаяся вокруг толпа была костюмирована в обтягивающие штаны, короткие рубахи навыпуск, плащи и накидки. Далее шли вариации, от них-то у Мэта и зашлось сердце. Так одеваться было модно где-то в промежутке от VII до XIV века...
Публика была по большей части босая, но кое-кто в сандалиях с перекрестными ремешками или в башмаках с острыми загнутыми носами. Шляпы варьировались от простого колпака до пышного берета на мордастом лавочнике.
— Откуда он такой взялся? — Проворчал
— Похож на чужеземца, — предположил Дубина.
— Похож, — отозвался Мордастый. — Вырос у моей лавки как из-под земли, я только глаза на минуту отвел. И гляньте на его монету, вы когда-нибудь такое видали?
Четвертак пошел по рукам под аккомпанемент возгласов, выражающих любопытство и подозрительность.
— Уж больно гладко отполирован, — заметил Кузнец. — Так разве что статую короля полируют.
— А точность-то, точность какова! — Мэт распознал профессиональные нотки в тоне Мордастого: должно быть, серебряных дел мастер. — Чудеса, да и только. Такую отлить под силу разве что магу и чародею.
«Ах!» — пронеслось по толпе, и все смолкли, уставясь на Мэта.
Маг и чародей? Мэта так и подмывало выкинуть какую-нибудь штуку. Он недолго боролся с искушением.
Воздев руки, он начал нараспев со всем доступным ему пафосом:
— Восемь десятков и семь лет тому назад наши предки основали на этом континенте новую нацию...
Толпа отпрянула от него, как детишки от зубного врача, загораживая лица руками. Мэт не стал продолжать. Улыбаясь, он ждал, что будет дальше.
Мало-помалу люди пришли в себя, отняли руки от лиц и, сжимая их в кулаки, наливаясь яростью, двинулись на Мэта.
Он стал отступать и отступал до тех пор, пока не уперся спиной в стену. Толпа завопила:
— Что, кишка тонка? Мы тебя научим, как обзываться! Колдун поганый!
«Колдун?» Вот это уже ни к чему. Маг и волшебник — совсем другое дело. Выставляя вперед указательные пальцы: правый-левый, правый-левый — Мэт продекламировал:
Я скажу вам: ну-ка кыш —Все сидят на скатах крыш;Подстелите сена —Все сидят на стенах!Бабахнул самый настоящий выстрел, и Мэт остался один на опустевшей улице — только в дальнем ее конце маячила горстка разинь.
Он заморгал и потряс головой. Как это у него получилось? И куда подевался Мордастый со товарищи? Мэт оглянулся, ища глазами скаты крыш, о которых говорилось в стишке.
Таковых поблизости не оказалось, домишки были все больше бедные, с плоскими кровлями, зато футах в пятидесяти на другой стороне улицы была низкая стена, а на ней четыре жмущиеся друг к другу фигуры.