Маг теневой империи
Шрифт:
— Что ты задумал? — прошипел Он.
— Ты хочешь мои воспоминания? — я ухмыльнулся. — Бери. Но не все.
Я вонзил ноготь в руну. Кровь брызнула, смешиваясь с магией, и в воздухе возник голубоватый кристалл — точная копия тех, что мы находили в деревнях. Только вместо лиц в нём заплясали мои мысли.
Ирма, впервые бьющая меня по лицу за неправильный удар.
Гаррет, смеющийся над моей шуткой в библиотеке.
Лорен, молча
Элиас, спорящий с котом о философии в три часа ночи.
— Нет! — закричал Он, но было поздно.
Я швырнул кристалл Ирме.
— Лови!
Она поймала его окровавленными пальцами — и тут же вскрикнула. Глаза её расширились, будто в них ворвался ураган образов.
— Я… я вижу… — прошептала она.
Он рванулся к ней, но кот прыгнул под ноги, и тень споткнулась.
— Ты никогда не учился смотреть под ноги, — прошипел кот.
Я тем временем уже создавал второй кристалл. И третий.
— Гаррет! Лорен!
Они ловили их, как спасательные круги, и я видел, как их глаза загораются пониманием.
— Элиас, — я повернулся к нему, но он уже качал головой.
— Нет, Алекс. Ты должен его сохранить.
— Что?
— Последний кристалл… оставь себе.
За спиной Он поднимался, его форма дрожала от ярости.
— Ты не понимаешь, что делаешь!
— Понимаю, — я разжал ладонь. — Ты питаешься связями. Воспоминаниями. Любовью. Страхом. Всё, что делает людей людьми — твоя пища. Но если я раздам эти куски себя…
— Ты станешь пустым! — завопил Он.
— Нет.
Я создал последний кристалл — крошечный, с одной-единственной памятью: кот, спящий у меня на коленях у камина в первую ночь в Академии.
— Я стану неполным. А неполного тебе не нужно.
И вонзил кристалл себе в грудь.
Разрыв
Боль.
Не физическая — экзистенциальная.
Будто кто-то вырвал из меня куски души. Я видел лица друзей, но больше не чувствовал к ним ничего. Видел кота — и не помнил его имени.
Но Он завыл.
— НЕТ!
Его форма начала распадаться.
— Ты… ты разорвал нас…
— Нет, — я упал на колени. — Я освободил их.
Стремалы поднимались на ноги. Их кристаллы светились, как маяки, а Он метался между ними, будто обжёгшись.
— Они — твои воспоминания! Без них ты никто!
— Зато они — свободны.
Кот прыгнул мне на плечо.
— Идиот. Гениальный идиот.
Он ревел, его тело расползалось, как дым на ветру. Зеркала вокруг трескались, и из них вырывались другие — те, кого он поглотил раньше. Деревенские. Маги. Даже… члены Совета Девяти.
Ирма подошла ко мне, её пальцы сжимали кристалл.
— Мы помним, Алекс. Мы сохраним тебя.
— Нет, — я покачал головой. — Вы сохраните самих себя.
Потому
Кроме одного.
Он был слабее.
Последний ход
Тень билась в конвульсиях, её когти царапали камень.
— Я вернусь…
— Возможно, — я поднялся. — Но не через меня.
И вырвал кристалл из груди.
Он треснул у меня в пальцах — и Он взвыл в последний раз.
Зеркала взорвались.
Тьма рассеялась.
А я…
Я забыл, кто я.
Я стоял перед капсулой, наблюдая, как её стенки мерцают в ритме магических импульсов. Год исследований. Год проб и ошибок. Год бессонных ночей, когда я забывал даже собственное имя, погружённый в формулы и руны. Но теперь она была готова.
— Капсула «Заря» — прошептал я, касаясь холодного стекла.
Кот, свернувшийся на столе среди чертежей, поднял голову. Его глаза сверкнули в полумраке лаборатории.
— Ты уверен, что это сработает?
— Нет. — честно ответил я. — Но если теория верна, то мы многое изменим.
Капсула напоминала саркофаг из матового стекла, оплетённого серебристыми жилами магических проводников. Внутри — мягкое ложе, повторяющее контуры тела, а над ним — сложная сеть рун, вплетённых в материал. Они светились тусклым голубым светом, как звёзды в миниатюрном небе.
Теория была проста.
Магия жизни — это не просто исцеление. Это связь между поколениями. Если магическая сила родителей подобна реке, то ребёнок — это ручей, который может либо впитать её силу, либо остаться обычным. Но что, если усилить этот поток? Если создать среду, где магия будет не просто присутствовать, а вливаться в зарождающуюся жизнь с первых дней?
— Четыре часа в сутки, — пробормотал я, проверяя показатели на артефактном экране. — Достаточно, чтобы переписать вероятность.
Кот прыгнул на край капсулы, принюхиваясь.
— А если переборщить? Ты же не хочешь, чтобы дети рождались с магией, которая разорвёт их изнутри.
— Отсюда и ограничение. — я провёл пальцем по строке с расчётами. — Первые три месяца. Потом система отключается. Этого достаточно, чтобы заложить потенциал, но не сжечь его.
Дверь лаборатории скрипнула. Я обернулся.
На пороге стояла Лина Рейнольдс — аспирантка кафедры магии жизни, с которой мы иногда обсуждали исследования. Её рыжие волосы были собраны в небрежный хвост, а в руках она держала стопку пергаментов.
— Алекс, ты опять не спал? — её голос звучал как смесь укора и заботы.
— Сон — роскошь, — ухмыльнулся я.
— Роскошь, без которой ты скоро превратишься в зомби. — она положила пергаменты на стол и подошла к капсуле. — И это та самая…
— Да. «Заря».
Лина осторожно коснулась стекла.