Маг - Ученик

Фейст Рэймонд Элиас

– Пытается передать мне, святой отец. Мне кажется, он мог неправильно меня оценить.

– Я так не думаю, Паг. Я немного разбираюсь в этих вещах, и с тех пор, как ты стал учеником Калгана, я чувствовал растущую в тебе силу. Возможно, ты позже придешь к ней, как другие, но я уверен что ты найдешь правильный путь.

Паг не успокоился. Он не спрашивал мнения мудрого жреца, но чувствовал, что он может ошибаться.

– Надеюсь, что вы правы, святой отец. Просто я не понимаю, что со мною не так.

– Я думаю, что знаю, что не так, - донесся голос от двери. Вздрогнув,

Паг и отец Талли повернулись, и увидели Калгана, стоящего в дверях. Его голубые глаза выражали беспокойство, а брови были сведены к переносице, образуя букву "V". Ни Паг, ни Талли не слышали, как открылась дверь.

– Иди сюда, Паг, - сказал маг слегка двинув рукой к себе. Паг подошел к магу, который положил обе ладони ему на плечи.

– Мальчики, сидящие в своих комнатах день за днем и страдающие оттого, что у них ничего не получается, как раз и делают так, чтоб у них ничего не получалось. Я даю тебе день для отдыха. Сегодня суббота, и поэтому на улице должно быть полно мальчишек, которые помогут тебе в любых неприятностях, какие только могут найти мальчишки, - он улыбнулся, и его ученик почувствовал облегчение. Тебе нужно отдохнуть от учебы. Теперь иди.

Говоря так, он шутя легонько ударил мальчика по голове, после чего тот побежал вниз по лестнице. Подойдя к койке, Калган опустил на нее свое тяжелое тело и посмотрел на священника.

– Мальчишки, - сказал Калган, качая головой.
– Устраивается праздник, им дается знак ремесла, и они вдруг ждут, что станут мужчинами. Но они все еще мальчишки. Несмотря на все их старания, они все-таки действуют, как мальчишки, а не мужчины, - он вытащил трубку, и начал наполнять ее.
– Маги считаются молодыми и неопытными в тридцать лет, но в остальных ремеслах тридцать лет - возраст, когда человек уже мастер или ремесленник, вероятнее всего готовящий своего собственного сына к Выбору, - он поднес скрученную бумажку к еще тлеющим в камине Пага углям и зажег трубку.

Талли кивнул:

– Я понимаю, Калган. Служение богам тоже призвание старого человека. Когда я был в возрасте Пага, мне предстояло еще тринадцать лет быть послушником в храме и иметь над собой наставника, старый жрец наклонился вперед.
– Калган, так что насчет его проб

лемы?

– Парень прав, как ты знаешь, - с расстановкой произнес Калган.
– Тому, что он не может применять знания, которые я пытался ему дать, нет объяснения. Меня удивляет то, что он делает со свитками и устройствами. У парня есть дар к этим вещам, я бы побился об заклад, что у него задатки чрезвычайно искусного мага. Но эта неспособность использовать свою внутреннюю силу...

– Ты думаешь, что найдешь решение?

– Надеюсь. Очень не хотелось бы освобождать его от ученичества. Это для него было бы тяжелее, чем если б я его вообще не выбирал, - на его лице читалось неподдельное беспокойство.
– Это очень странно, Талли. Думаю, ты согласишься с тем, что у него огромные возможности и великий талант. Как только я увидел, как он использует кристалл в моей хижине ночью, я впервые за многие годы понял, что наконец нашел ученика. Когда никто из мастеров не выбрал его, я понял, что по

воле судьбы наши пути пересеклись. Но в его голове есть что-то еще, что-то, чего я раньше не встречал, что-то могущественное. Я не знаю, что это, Талли, но оно отвергает мои упражнения, как будто они какие-то...неправильные или...вредные для него. Не знаю, как объяснить происходящее с Пагом лучше. Простого объяснения нет.

– Ты думал о том, что сказал парень?
– спросил священник, выглядевший сильно обеспокоенным.

– Ты имеешь в виду, о том, что я ошибаюсь?

Талли кивнул. Калган отмел вопрос движением руки.

– Талли, ты знаешь о природе магии столько же, сколько я, может даже больше. Твой бог не зря называется Богом-Принесшим-Порядок. Твой орден открыл многое из того, что управляет этим миром. Ты хоть какое-то мгновение сомневался, что у парня есть талант?

– Талант - нет, но его возможности сейчас под вопросом.

– Хорошо сказано, как всегда. Ну тогда, может, у тебя есть идеи? Может, сделать из парня священника?

Талли выпрямился, на лице было осуждение:

– Ты знаешь, Калган, что служение богам - призвание.

– Расслабься, Талли. Я пошутил, - он вздохнул.
– И все-таки, если у него нет призвания священника, и он не может освоить магическое искусство, то что мы можем сделать с его природными способностями?

Талли некоторое время молча думал над вопросом, после чего сказал:

– Ты думал о потерянном искусстве?

Глаза Калгана расширились.

– Эта старая легенда?
– Талли кивнул.
– Сомневаюсь, что найдется маг, который не размышлял бы о легенде о потерянном искусстве. Если бы оно существовало, то это оправдало бы многие ошибки в нашем ремесле, - он посмотрел на Талли сузившимися глазами, показывая свое неодобрение, - но легенд много. Переверни любой камешек на берегу моря - и вот тебе легенда. Я предпочитаю искать реальные причины нашим ошибкам, а не сваливать их по древнему суеверию на какое-то потерянное искусство.

Лицо Талли посуровело, а интонация стала ругательной:

– В храмах, мы не считаем это легендой, Калган! Это считается частью истины, открытой богами первым людям.

Раздраженный интонацией Талли, Калган взорвался:

– У вас считалось, что земля плоская, пока Ролендирк - маг, напоминаю тебе, - не направил свое магическое зрение за горизонт, ясно показывая, что она круглая! Это было с начала времен известно каждому моряку или рыбаку, который хоть раз видел, что парус появляется из-за горизонта раньше, чем сам корабль!
– почти что прокричал он.

Увидев, что Талли был уязвлен напоминанием о давно отвергнутых церковных канонах, Калган понизил голос:

– При всем к тебе уважении, Талли, не учи ученого. Я знаю, твой орден очень любит спорить, и половина братьев покатывается со смеху, когда слышит, как чрезвычайно серьезные молодые послушники обсуждают богословские вопросы, оставленные в стороне столетие назад. Кроме того, разве легенда о потерянном искусстве не ишапийский догмат?

Талли в свою очередь бросил на Калгана осуждающий взгляд. Он сказал с иронией: