Маг в пижаме
Шрифт:
— Позвольте нам засвидетельствовать свое почтение вам, прекрасная царица, — сказал старший из них, склоняя зеленую голову перед Катариной.
— Позволяю, позволяю, — отозвалась девушка. — А что вы решили насчет жемчуга?
Драконы растерянно переглянулись, а потом старший пробормотал, протягивая правую лапу Катарине:
— Мы решили подарить его тебе, прекрасная царица.
В его бледно-зеленой ладони лежали семь крупных черных жемчужин.
Огромные глаза Катарины загорелись желтыми огнями. Она улыбнулась, забрала жемчуг и повернулась
— Итак, сегодня играем не просто так. Играем на жемчуг! На прекрасный черный жемчуг!
— Весь поставишь или по одной? — осведомился волшебник, рассматривая каменных зайцев.
— Весь! — ответила царица драконов. — А ты что поставишь?
Илларион минуту подумал и ответил "свой жилет".
Катарина рассмеялась, похлопала мага по плечу:
— Волшебный жилет — то, что надо! Я согласна, согласна…
Они расставили фигурки прямо на камнях, в некоем мудреном порядке, и тут же крепко задумались над первыми ходами.
Драконы, зеленый и алый, присели на соседний утес, сложили крылья за спинами и замерли, с любопытством вытянули шеи в сторону играющих…
Фестиваль Самхэйн заканчивался. Солнце спешило на запад, погружалось в необычную фиолетовую тучу, похожую на башню, украшенную флагами. Туда же тянулись разноцветные стаи духов, шумные косяки бесов, мрачные караваны демонов.
Царица Катарина проиграла жемчуг и два своих когтя с левой лапы. И то, и другое перекочевало в один из нагрудных карманов Илларионова жилета, и маг был очень доволен тем, что нынче вечером поднесет любимой Монике прекрасный подарок. А еще он был доволен тем, что Самхэйн прошел довольно мирно и спокойно — на утесе, за игрой, под приятный шелест морских волн. За это следовало благодарить и Катарину, и Илларион снял пробковый шлем с головы, протянул его нахмуренной царице драконов:
— Нравится?
Она скосила зеленый глаз на головной убор и чуть заметно дернула тонкими, бледными губами, словно улыбнуться захотела, но тут же передумала, и сухо ответила:
— Вроде ничего.
— Позволь подарить его тебе, — ослепительно улыбаясь, молвил волшебник.
Он отлично знал природу драконов: эти чудесные и прекрасные существа обожали игры и обожали подарки.
Катарина не была исключением. Ее глаза загорелись так же, как в тот миг, когда зеленый дракон протянул ей жемчуг.
— О! — воскликнула она, хватая шлем. — О! Какая прелесть! — и тут же надела его на голову.
— Тебе очень идет, — кивнул Илларион и достал из бокового кармана зеркальце, протянул его Катарине.
— Да-да, мне очень идет! — счастливо улыбнулась она, увидав свое отражение. — Только бы Самхэйн одобрил.
— И ему должно понравиться.
— Ему понравится! Понравится! — закричали драконы со своего утеса.
— Как знать, — пожала плечами Катарина, расчесывая белые волосы пальцами. — Он противник всего лишнего.
— Шлем — не лишнее, — улыбнулся Илларион. — У каждой дамы должен быть достойный ее головной убор. Этот просто
— Точно! Точно! — отозвались драконы. — Вы прекрасны, прекрасная царица!
Катарина ласково улыбнулась своему отражению, вежливо улыбнулась драконам, обаятельно улыбнулась Иллариону:
— Ты очень приятный маг. Любезный, галантный. Такого нет в моем мире. Позволь мне тебя поцеловать.
Илларион побледнел, зная, каким бывает поцелуй дракона. Но сделать он ничего не мог: волшебство Катарины сейчас невозможно было перебить.
А она уже обвила его плечи своими тонкими руками. Глаза ее теперь сияли, как два огромных, пламенных рубина.
Молодые драконы хихикали на утесе и застенчиво прикрывали пасти лапами, словно стыдились своих клыков.
— Милый, милый, милый маг, — прошептала беловолосая царица и поцеловала Иллариона прямо в губы…
Когда безумное кружение белых звезд, голубых планет и алых маргариток замедлилось, а переливающаяся всеми цветами радуги комета врезалась ему в голову и рассыпалась на миллиарды мерцающих огоньков, маг Илларион открыл глаза и увидел над собой загорелую и небритую рожу доктора Наваркина, больше подходящую портовому грузчику или завсегдатаю дешевых пивнушек, а не знатоку магических хворей.
— Так-так, — строго сказал эскулап и при этом обдал мага запахом кубинского табака. — Наконец-то с твоего лица пропала эта идиотская улыбка. Каких грибов откушать изволил?
— Я с утра ничего не ел, — честно признался Илларион и, оттолкнувшись руками от постели, сел, осмотрелся.
Он был в своей собственной спальне. А в спальне его все было без изменений. Разве что репродукция "Московского дворика" висела криво на стене напротив.
— А утром что ел? — осведомился Наваркин, заинтересовавшись книгой, лежавшей на тумбочке у кровати. — Мм, "Король Лир", золоченый переплет. На ночь читал?
— Нет. Она лежит там просто так, — не покривил душою маг, опуская ноги на ковер из шкуры зебры. — А утром я выпил кофе и съел два сандвича…
— С грибами, — лучезарно улыбнулся Наваркин, рассматривая гравюру, на которой было изображено ослепление Глостера.
— Нет. С сыром.
— А сыр, небось, был с плесенью. Плесень — это грибы. Значит — сандвич с грибами! — торжественно заключил Наваркин, хлопнув книгой по столу.
— Катарина, — вдруг прошептал Илларион, закрывая глаза — ему в голову явился вдруг дивный облик царицы драконов.
— Ага, — кивнул Наваркин. — Это я уже слышал. Ты лежал, лыбился и имя это повторял. Что? Моника уже в прошлом?
— Моника? — удивленно произнес волшебник и повернулся к зеркалу.
Зеркало молчало и, похоже, ко всему было настроено индифферентно.
— А как я сюда попал? А где Моника? — маг дернул доктора за рукав.
— Моника делает чай на кухне, — пожал плечами Наваркин, рассматривая золотые часы, стоявшие на каминной полке. — А ты сюда пришел со стороны моря.
— Сам пришел?