Маг в пижаме
Шрифт:
— Ну, что теперь?
— Теперь: самое интересное, — ослепительно улыбнулся могущественный волшебник. — Я заколдовал этот желудь. И он теперь всегда будет у тебя внутри и будет считать, сколько ты выпил. Три бокала вина, три рюмки водки или три кружки пива. Три — легко запомнить сие магическое число… А если ты выпьешь больше — превратишься в дуб…
Валентин побелел, лицо его вытянулось, глаза стали большими и наполнились изумлением и обидой, а руки задрожали и вцепились в руки Иллариона:
— Нет-нет-нет! Нельзя так! Расколдуй меня обратно!
— Зачем
— Я так не хочу! Не желаю! — Валентин подскочил и ногою гневно топнул.
— Да-а-а? — протянул Илларион, тоже поднимаясь. — А пить древний коньяк после молодого мерло ты желаешь? Вандал!
Валентин угас так же быстро, как и вспыхнул. Виновато опустил голову, сгорбился так, словно на его плечи пара слонов уселась побалагурить, и пробормотал:
— Ладно. Попробую твое лечение. Выбора у меня, похоже, нет…
Через месяц над замком Иллариона вновь пронеслась стая рыжих голубей.
Крутой маг оторвался от телячьих котлет и жареной фасоли, которые вкушал, сидя на террасе, и пошел встречать гостей.
У хранивших молчание ворот стоял небольшой голубой фургончик. Два дюжих грузчика, наряженных в комбинезоны веселого апельсинового цвета, извлекли из него огромный глиняный горшок. В горшке обретался стройный молодой дубок с нежно-зеленой листвой. Его грузчики пронесли в ворота и поставили у босых ног мага.
— Валентин, — сокрушенно покачал головой Илларион.
— Нет, господин, меня зовут Лука, — отозвался один из грузчиков. — А это — брат мой Тони. А это вот вам письмецо, — протянул волшебнику небольшой конверт.
Илларион дал парням по серебряной монете, поблагодарил их и начал читать послание. Оно начиналось так:
"Привет. Если ты это читаешь, значит, я торчу в горшке и шуршу дубовыми листьями…"
Илларион хмыкнул и дальше читать не стал. Он вновь покачал головой, глядя на дубок, а потом щелкнул пальцами и таким образом перенес горшок с деревцем к мраморной беседке, чем немного испугал загоравшую неподалеку Монику.
— Буду поливать тебя мерло. Или алиготе, — сообщил чародей дубу Валентину. — А расколдовывать не буду. От дуба-алкоголика наверняка меньше проблем, чем от мага-алкоголика…
Глазастая проблема
Волны Адриатики были лазоревыми и теплыми и ласково качали на себе могущественного чародея Иллариона.
Волшебник наплавался, потренировал, как следует, свое тело, и теперь наслаждался покоем, лежа на воде лицом вниз. Открыв глаза, он любовался красотами морского мира и думал о том, что жизнь хороша, как ни крути.
Полупрозрачные розовые медузы медленно парили в водяной толще; серебристые облака из рыбок пролетали, будто листья, сорванные ветром с деревьев; торпедой проносились синебокие акулы.
Вдоволь насмотревшись
Проснулся из-за того, что врезался головой во что-то упругое. Перевернулся, сложив в горсть пальцы правой руки, для магического щелчка (на всякий случай озаботился, потому как знал, что часто в этих водах промышляют гоблины-рыбаки с Кипра и огры-пираты с Сицилии). И удивился, когда увидел то, с чем встретился его затылок.
Нечто круглое, размером с хороший арбуз, цвета загорелой кожи.
Это нечто жалобно всхлипнуло и повернулось к Иллариону и уставилось на него единственным огромным глазом. Карим в желтые крапинки глазом, с белком, «украшенным» алыми прожилками, с ресницами, похожими на рыболовную леску.
— Добрый день, — поздоровался Илларион, подозревая в незнакомце разумное создание (это маг определил по легкому налету интеллекта, который присутствовал в надзглазной области существа, у обычных людей именуемой лбом или челом).
— Приве-ет, — проблеял шарообразный пловец и снова всхлипнул, еще жалостливее.
Говорил он ртом — весьма небольшим таким, если сравнивать с глазом. А хлюпал носом — двумя вертикальными прорезями, расположенными под нижним веком ока.
— Э… м… вы, простите, кто? — спросил Илларион.
— Я… я… Себастьян.
— О. Имя красивое, — чародей решил улыбнуться и продолжил разговор. — А что вы тут делаете?
— Топлюсь, — честно призналось существо и захлюпало носом часто-часто. — Но у меня не получается. Даже с грузом, — он выдернул из-под воды веревку, на которой болталась синяя авоська с оранжевыми кирпичами. — У меня никогда ничего не получается-а-а, — Себастьян не сдержался и заплакал, огромными слезами просаливая и без того соленую воду.
— Ну, не стоит так сразу падать духом, — принялся успокаивать нового знакомого Илларион. — Не у всех же все получается… О, позвольте представиться: Илларион, весьма могущественный маг. Если желаете, могу вас утопить в одно мгновение. Мне это будет в радость…
— В радость? — заскулил Себастьян. — Вам будет в радость меня утопить?
— О, я не так выразился, — спохватился чародей. — Мне будет в радость оказать вам эту маленькую услугу — помочь вам утопиться.
Самоубийца вдруг завыл еще громче, а слезы из его глаза уже не потекли, а забрызгали.
— Знаете, давайте все нюансы на суше обсудим, — предложил Илларион, чувствуя, как его собственное душевное состояние претерпевает серьезную дисгармонию. — Если позволите…
Себастьян позволил, провыв на всю морскую гладь "а-гыа!"
Нюансы обсуждали на террасе илларионового замка.
Моника ласково улыбалась гостю из своего шезлонга, а Себастьян пил чай с корицей и поглощал вафельные трубочки с вишневым вареньем. И рассказывал о себе, не спуская восхищенного глаза с рыжеволосой красотки.