Маг. Биография Пауло Коэльо
Шрифт:
9-го числа к нам прибыл необыкновенный человек Лохматый, небритый, тщедушный, он выглядит весьма необычно, но в голове его роится множество идей, он преисполнен надежд и огромного желания распространять искусство по Бразилии и для бразильцев. Артист. Двадцатилетний парень, принадлежащий к одной из самых блестящих семей Рио-де-Жанейро, он ушел из дому, движимый любовью к искусству. Этот Разум обращен к Человечеству.
Защищенный расстоянием (или — как знать? — хранимый высшими силами, что так милостивы к безумцам, детям и индейцам), Пауло ничего не боялся и использовал газету, чтобы впервые куснуть военную диктатуру — или, что гораздо серьезнее, тогдашнего президента республики маршала Артура да Коста-и-Силва. «Я не собираюсь молчать лишь потому, что какой-то пижамный маршал схватился за ружье
В пятницу, однако, стало известно, что по городу рыщут два субъекта — разыскивают «того типа, что прибыл из Рио», намереваясь его убить. Пауло стало ясно, что это родственники Жени, готовые кровью смыть позор девушки, и его бесстрашие мгновенно улетучилось. Он бросился паковать вещи и уже совсем было собрался бежать, как вдруг заика напомнил ему о статье, обещанной газете. Пауло открыл кожаную сумку, что носил через плечо, и достал оттуда вырезку из газеты Рио-де-Жанейро, которую подобрал со скамейки на автовокзале Виториа-да-Конкиста в Баие, где они останавливались на пути в Аракажу. Он попросил у хозяев пишущую машинку и перепечатал слово в слово одну заметку, бичующую военную диктатуру за упразднение гражданских свобод в Бразилии. Заголовок Пауло оставил, лишь поменял имя автора. Там, где раньше стояло «Карлос Эйтор Кони» — так звали писателя и журналиста, прославившегося мужеством, с которым он обличал военных на страницах «Коррейо да Манья» с первых дней переворота, — он начертал «Пауло Коэльо де Соуза». Кроме того, он истратил все деньги, отложенные на обратную дорогу. Его знакомые в штате Сержипи, спустя много лет узнав, что их тогда обманули, станут с возмущением рассказывать иную версию его поспешного отъезда из Аракажу.
Газеты Аракажу представляют Пауло как выдающегося драматурга из Рио-де-Жанейро. Прежде чем скрыться из города, он копирует статью Карлоса Эйтора Кони, направленную против военной диктатуры, и подписывает ее: «Пауло Коэльо де Соуза»
— Он и его немой секретарь две недели сутками напролет курили траву и больше ничего не делали, даже не умывались, — вспоминала Илма Фонтес, — потому-то Пауло Коэльо и выгнали из дома Маркоса Мути.
Две недели без душа — это Пауло не впервой, но вот наркотики в июне 1967 года были для него новостью.
Парочка отправилась в столицу штата Баия без гроша в кармане. Они прошагали десять километров до ворот с вывеской «Общественные работы сестры Дулсе» — благотворительной организации, известной всей Бразилии. Отстояв среди нищих с алюминиевыми мисками в руках длинную очередь, чтобы получить дневную порцию супа, они подступили к столику, за которым беглецов приняла сама сестра Дулсе. Пауло объяснил маленькой монахине с грустными глазами, что ему нужны деньги на два автобусных билета до Рио. Лучшим доказательством того, в какое положение попала эта парочка, служили их лохмотья, и монахиня без лишних слов написала на листке с грифом своей организации мелким почерком:
Эти 2 парня просят бесплатный проезд до Рио.
Сестра Дулсе — 21/7/67.
Оставалось лишь обменять записку в окошечке автовокзала на два автобусных билета. В Баии любой клочок бумаги за подписью монахини служил, так сказать, «ваучером» и обменивался на тарелку еды, больничную койку для родственника или, как в случае с нашими героями, на автобусные билеты. Сорок часов пути из Салвадора в Рио Пауло разрабатывал план книги о том, как сбежал из психиатрической лечебницы и скитался по северо-востоку Бразилии. Впрочем нет — даже не книги. Со своей всегдашней манией величия он предполагал написать не менее девяти
Сбежав из психиатрической клиники, Пауло прибывает в Баию без гроша в кармане и благодаря сестре Дулсе получает бесплатный билет до Рио-де-Жанейро
Если бы родители не поменяли тактику, они могли бы еще встретиться. Не прошло и года с последней госпитализации, как будущий автор бестселлеров опять впал в жесточайшую депрессию и вновь разгромил свою комнату. Вначале все было в точности как прежде — и грохот, и разгромленная мебель, — но финал оказался иным. На сей раз, открыв дверь, он встретил не санитаров со шприцем и смирительной рубашкой, а молодого и приятного на вид врача, который деликатно осведомился:
— Можно войти?
То был психиатр Антонио Овидио Клемент Фажардо; это из его кабинета пациенты обычно направлялись на лечение в частную клинику доктора Эйраса. Едва Лижия и Педро услыхали шум и грохот в комнате сына, они позвонили доктору Бенжамину, но разыскать его не удалось. Случай был весьма срочный, и их соединили с доктором Фажардо. В разговоре с Педро Коэльо врач запросил основные данные на больного:
— Вооружен?
— Нет.
— Алкоголик?
— Нет.
— Употребляет наркотики?
— Нет.
— Что ж, тем легче…
И теперь, стоя на пороге, Фажардо настойчиво повторил:
— Можно войти?
Необычный вопрос обезоружил Пауло.
— Войти сюда? Разве вы пришли не затем, чтобы забрать меня в психушку?
Врач с улыбкой ответил:
— Только если вы сами пожелаете. Но вы мне так и не ответили. Могу я войти?
Присев на кровать, врач вначале осмотрелся, словно оценивая размер ущерба, но как ни в чем ни бывало продолжил:
— Разгромил-таки всё? Изрядно. Великолепно.
Пауло не понимал, что происходит. А врач говорил лекторским тоном:
— То, что ты разрушил, было твоим прошлым. Превосходно. Отныне его больше нет, значит, начнем думать о будущем. Идет? У меня такое предложение: ты приходишь ко мне на консультацию два раза в неделю, и там мы с тобой беседуем о твоем будущем.
Пауло удивленно отвечал:
— Как же так? У меня был приступ буйного сумасшествия, а вы не собираетесь меня госпитализировать?
Врач оставался бесстрастен:
— Все мы немного с приветом, все без исключения, и я тоже. У каждого в голове свои тараканы, но это еще не повод чуть что сажать людей в психушку. Ты не душевнобольной.
Лишь с этого момента в семье Коэльо воцарился покой. «Я полагаю, что мои родители были убеждены: я человек пропащий, и потому пусть лучше я проведу всю оставшуюся жизнь на их иждивении, но — у них на глазах, — вспоминал Пауло спустя много лет. — Они знали, что я опять стану якшаться с дурной компанией, но им и в голову не приходило вновь упрятать меня в больницу». Но сын не собирался всю жизнь оставаться под родительским крылом. Он был готов принять любой вариант, лишь бы не пришлось возвращаться в дедово жилище в центре города с его давящей атмосферой. Компромиссное решение о том, где ему жить в ближайшие месяцы, тем не менее вновь исходило от дедушки с бабушкой. За несколько лет до этого мастер Тука и бабушка Лилиза переехали поближе, в район Гавеа, и над гаражом у них имелась однокомнатная пристройка с удобствами и отдельным входом. Если захочет внук и, естественно, если согласится инженер Педро, — можно устроиться там.