Магам можно все (сборник)
Шрифт:
Варан отмалчивался — то, что можно было рассказать Ниле в самых красочных подробностях, показалось бы глупой выдумкой, вздумай он поделиться пережитым с отцом. Взвалив на спины по мешку с сушняком (тяжесть невелика, но равновесие трудно удержать — сдувает), они один за другим прошли по причальной доске, навесили груз на крючья по бокам корзины, вернулись за новыми мешками и так, шагая взад-вперед по узкому причалу над бездной, нагрузили на винт восемь мешков сушняка и четыре мешка сухой, еще теплой соли.
Отец задыхался. А Варан ничего — привык,
Солнце уходило за край облаков. Подсвеченные сбоку, они казались совершенно реальной местностью с горами и пещерами, с деревьями, с обитателями; даже Варан, много раз испытывавший облака на ощупь, загляделся. Уж не та ли это страна, куда уходят горни после смерти?
— Пошли домой, — отец положил руку ему на плечо. — Мать измучилась… Ночь не спала… Пойдем.
Варан кивнул, прекрасно понимая, что дела его наверху закончены, и немного стыдясь того, что о матери за все эти полтора дня не подумал ни разу. Причальник Горюха махнул рукой, давая добро на спуск; отец первым влез в корзину, осмотрел крепления груза, кивнул Варану:
— Император с нами… Загружены под завязку, ну да вниз — не вверх… Давай, сынок.
Варан перебросил ногу через край корзины и в последний раз обернулся на пристань — причальные доски, как растопыренные пальцы, черные дыры складов, два причальника на краю каменного карниза сидят, свесив ноги, поплевывают в бездну, благо поддонкам все равно, плевки или дождь…
Причальники разом обернулись, заметив что-то, невидимое Варану, и через секунду из темного коридора выскочила Нила. Варан моментально узнал ее, несмотря на то, что была она не в привычных брюках, а в платье. Широкополая шляпа сдвинута на затылок, рваной паутинкой болтается светлая вечерняя вуаль — Нила выглядела как настоящая горни, только что проснувшаяся на куче сушеных водорослей.
— Нила! — Варан замахал рукой, разом забыв о причаль-никах, об отце и о винте. — Нила!
Дежурный причальник поднялся, шагнул к Ниле, протянул руку, будто преграждая ход; Нила увидела Варана. Причальник крикнул что-то предостерегающее, но Нила уже бежала по доске, сложная конструкция раскачивалась под ее ногами, и крепления, удерживающие винт, стали опасно скрипеть.
— Стой! — крикнул отец. — Да что же!.. Нельзя… Куда?!
Ниле, казалось, наплевать было на облака внизу. Она добежала до половины причальной доски и тут только заметила, что настил скачет, как пойманная рыба. Тогда она остановилась, присела, ухватилась руками за причальную доску — и наконец-то испугалась.
— Стой! — снова крикнул отец. — Да ты…
Варан встал на четвереньки и, вовсе не заботясь о том, чтобы не выглядеть смешным, пополз к Ниле. Растревоженный причал ходил ходуном.
Нила смотрела потрясенно — как будто за время, что они не виделись, у Варана выросла вторая пара ушей.
— Здесь нельзя бегать, — сказал он и обнял ее за плечи.
— Меня сейчас вырвет, — простонала она замогильным голосом.
— Я тебя искал, — признался Варан.
Причальники вопили и
— Мне сказали, — пробормотала Нила.
Варан крепче прижал ее к себе.
— Как там? — спросила она глухо.
— Внизу?
— Вообще…
— Нормально, — отозвался он, не уверенный, что правильно понял вопрос.
— Ну… ты скучаешь? — Нила требовательно взглянула ему в глаза.
— А ты как думаешь?
— Эй! — резко крикнул отец. — Да что же такое, а?!
Они болтались между небом и землей, между отцом и причальниками, болтались, вцепившись в доску и друг в друга.
— Как у тебя? — спросил Варан, чувствуя, как секунда за секундой выходит время их разговора.
— Нормально, — она слабо улыбнулась. Перевела дыхание; ветер отогнул край богатого кружевного воротника, и Варан увидел, как на тонкой белой шее переливается огнями ожерелье.
— Что это?! — поразился он.
Она так дернулась, что чуть не свалилась в пропасть. Поняла вопрос, но зачем-то притворилась дурочкой:
— Что? О чем ты?
— Камни, — сказал Варан.
Причальная доска дернулась сильнее — это отец выбрался из корзины. Варан видел, как Ниле хочется поправить воротник, но она не решается отнять руки — левую от края доски, правую от Баранова плеча.
— У князя на службе все такие носят? — спросил Варан медленно.
Нила вдруг разозлилась:
— А мне перед тобой отвечать? Оправдываться, что ли? Я его украла у тебя? Ты мне кто — хозяин? Отец? Иди себе…
Злость помогла ей преодолеть страх. Она наконец-то выпрямилась и, балансируя, на трясущихся ногах побрела обратно — к скале, где бранились причальники.
Отец взял Варана за шиворот. Поставил на ноги:
— А если бы навернулись?! А если… Скотина ты такая, мать все глаза выплакала… А ну пошел!..
И Варан пошел. Сел на дно корзины. Обхватил руками колени.
Голубое небо гасло — наступал вечер. Звякнули, открываясь, крепления; корзина замерла в обморочной тишине, покачнулась и начала падать. Этот момент полета Варан любил меньше всего.
Засвистел ветер; развернулся, повинуясь ему, винт, распустился цветком, и в зловещий свист ворвался рокот лопастей. Винт занял собой все обозримое небо.
Падение перешло в полет.
Весь следующий день он провел, двигаясь по кругу, наворачивая пружину. Рядом отец длинно ругался со старостой Карпом и парой механиков с Малышки, по личному повелению князя присланных для запуска второй винтовой установки.
— Не пойдет под таким углом! — кричал отец угрюмому Карпу. — Накренит машину, улетим в море к Шуу в гости, ищи потом… Если ставить — вот здесь! — и тыкал пальцем в камень.
— Здесь скала, — бубнили механики. — Камень долбить — сами не управимся, давай помощников, староста…
— Нету у меня помощников! — брызгал слюной Карп. — Все на работе — кто в море, кто на полях, и без того задолжал нам этот винтовщик, сколько парней тут у него вертелось бесплатно…
— Князь велел вторую пружину…