Магелланы с берегов Неженки

Данилов Владимир Михайлович

Пятиклассники сдали три полных мешка. И Володя записал в книге новую цифру — семьдесят четыре килограмма.

— Наша взяла!

— Видели, как надо работать! — наперебой кричали пятиклассники.

А Василий Егорович всякий раз, когда приходилось подвешивать новую гирьку, довольный, покрякивал и приговаривал:

— Ай да молодцы! Ай да старатели.

Шестой класс сдавал шишки по звеньям. И почти у каждого звена получилось одинаково: мешок шишек приходился на три-четыре человека. Тут у Володи бухгалтерия началась.

Надо было записывать и фамилию звеньевого и вес сданных шишек.

Венька и Олави, ожидая своей очереди, сидели на санках неподалеку от весов.

— Слушай, Венька, а деньги сейчас будут давать? — спросил Олави.

— Сейчас не будут. Надо, чтобы их в конторе выписали, — тоном знатока ответил Венька. — Дадут, может, через неделю.

— А сколько стоит килограмм шишек?

— Ну это смотря какие шишки. Сосновые, те дороже, чем еловые. А самые дорогие от лиственницы. Это я на одном плакате читал. Жалко, у нас лиственница не растет, а то бы мы с тобой знаешь сколько заработали.

— Зато, может быть, еловые лучше собирать? — предположил Олави. — Они все у вершины растут и куда крупнее сосновых.

— А ведь верно! — и Венька хлопнул рукавицей по мешку. — Знаешь, давай попробуем.

Они еще долго сидели на санках, ожидая своей очереди. И вдруг Олави спросил:

— Венька, а много ли у этого мальчика денег, который с баяном ходит?..

— Это у Луши-то деньги?! Ха! Откуда у него деньги?

— Да ты же сам говорил, что ему директор школы платит за каждое выступление.

— Ах вон ты о чем… — и Венька сделал вид, что не сразу понял, о чем речь.

По правде говоря, он давно забыл о том, что тогда в запальчивости наврал про Толю Лушина. Но сейчас признаваться в этом Веньке не хотелось. И он решил не разуверять Олави:

— Наверно, много. Ребята говорят, что Лушин собирается аккордеон покупать.

Несмотря на то, что Венька с такой легкостью болтал про Толю Лушина, на душе у него было неспокойно. Его тревожила мысль, а не покажется ли Володе Мелькину подозрительным, что они с Олави сдадут шишек столько же, сколько сдают целые классы. Да и Таня Калитина молчит. «Уж что-что, а должна же Калитина знать, что у нее шишки пропали», — думал Венька. — «А она знай хохочет с девчонками и делает вид, будто ничего не произошло. А может, она специально меня успокаивает? Может, кто-нибудь видел, и теперь они только и ждут, когда я свой мешок на весы поставлю».

При этой мысли на душе у Веньки стало муторно. Он сразу же принял решение — бежать.

— Знаешь, Олави, я совсем забыл. Мамка сказала, чтобы я в полчетвертого был дома, а сейчас уже четыре. Слушай, будь другом, сдай и мои шишки. Тут ведь не перепутаешь — мешок мне, мешок тебе.

— Ну что ж, иди, если нужно, — ответил Олави.

— Вот спасибо, — поблагодарил Венька. — Только ты Василию Егоровичу скажи, мол, что шишки Рюхина, и узнай заодно, когда за деньгами

приходить.

— Ладно, не беспокойся! Скажу, Венька мигом исчез со двора.

Вскоре подошла очередь Олави. Он подтащил санки к весам и скатил на них оба мешка.

— Ты один собрал столько? — удивился Володя.

— Нет. Это мы вдвоем с Венькой Рюхиным, — улыбнулся Олави.

— Да как же вы умудрились больше всех собрать?

— Пятьдесят восемь! — объявил вес обоих мешков Василий Егорович.

— Как? — Олави смутился, а потом вспомнил, как Венька нахваливал его грабли и сказал: — Да очень просто. Сперва один шишки царапал, потом другой. Еще когда только в лес шли, Рюхин сказал, что мы больше всех соберем.

— Это почему же? — спросил Володя. Заявление Веньки Рюхина показалось ему подозрительным.

— Венька сказал, что мои грабли… э-э-э… — Олави забыл слово, которое употребил утром Венька, и силился вспомнить его. — Мои грабли — это люкс… экстра, прима… — Олави смущенно улыбнулся и пожал плечами. — В общем, хорошие у меня грабли… Да, Венька сказал, что мои грабли блеск! — закончил Олави, радуясь, что все-таки вспомнил незнакомое слово.

Ребята обступили Олави: каждому хотелось посмотреть, что за грабли он себе смастерил.

Вскоре все шишки были взвешены и перенесены в сарай. Бригада Павлика Тергуева из шестого «А» собрала больше всех.

Ребята вместе с Василием Егоровичем занесли в сарай весы, и лесник спросил:

— Когда мне расплачиваться с вами? Сразу или весной? Ведь я могу хоть завтра выписать деньги и рассчитаться.

Разговор о деньгах смутил ребят. Когда на сборе дружины впервые заговорили о школьном лесничестве и о предстоящем походе за шишками, все без разговоров взялись за дело. А тут вдруг какие-то деньги, расчеты…

Не зная, что ответить леснику, ребята молчали. Потом кто-то из них проговорил:

— Весной видно будет!

Василий Егорович улыбнулся:

— Ну что ж. Весной так весной. Мне весной еще удобнее расчет делать — сразу за все, как говорится, оптом.

Живыми ручейками ребята стали растекаться по улицам родного поселка. Едва Олави попрощался с ребятами и завернул за угол, как чуть не столкнулся с Венькой Рюхиным.

— Отпросился у мамки, — словно оправдываясь, выпалил Венька, — думал, успею. Что там говорили?

— Говорили? Ребята сказали леснику, что деньги за шишки будут получать весной.

— Весной? Нет уж, дудки. Завтра же пойдем к Василию Егоровичу и потребуем все, что нам положено. Ну, а про меня никто не спрашивал?

Олави пожал плечами:

— Да нет, никто вроде. Впрочем, этот парень из восьмого класса, старший лесничий, интересовался, как это нам с тобой удалось столько шишек собрать.

— Кто, Мелькин?

— Ага…

Венька впился глазами в Олави и затормошил приятеля:

— А ты… ты что ему сказал?