Магелланы

Максимов Рустам Иванович

– Изменим курс на четыре румба, и будем верить в то, что местные птички гнездятся где-то поблизости, - ответил Северьянов.
– Я встану за штурвал, а вы, оба, всё внимание на горизонт... Николай, спустись вниз, и возьми у меня в каюте второй бинокль.

– Народ разбудить, или как?
– поинтересовался Валерий, почёсывая трёхдневную щетину.

– А нам есть, что сказать людям?
– вопросом на вопрос ответил Артём.
– Пока радар молчит, нет смысла будоражить народ.

– Да он у тебя даже ни разу не пискнул, - тяжело вздохнул рулевой.
– Может,

он неисправен? Сам же говорил, что это, как его... накрылся, в-общем, медным тазом.

– Картплоттер не накрылся, а всего лишь 'завис'. Не может 'врубиться', что мы не на Земле, - уточнил бывший пограничник, быстро-быстро крутя рукоятки лебёдки.
– С радаром всё в полном порядке, гарантирую.

После корректировки курса на борту 'Пингвина' стала ощущаться лёгкая качка, и Северьянов приказал вахтенным не бравировать, и лишний раз не подходить к поручням ограждения. Эскортная акула, как её в сердцах окрестил Алексей Фёдорович, всё ещё сопровождала корабль, держась то по правому борту, то по левому, её спинной плавник поблескивал в лучах закатного солнца. Если бы не эта тварь, земляне спокойно наловили бы рыбы, увеличив запасы продовольствия на чёрный день.

– Кэп, там, вроде, ещё одна чайка показалась, - доложил через полчасика Николай.
– На... 'одиннадцать часов'.

– Значит, курс у нас правильный, - нарочито бодрым голосом констатировал Артём, в основном, чтобы подбодрить товарищей по несчастью. Сам же прекрасно осознавал всю призрачность их надежд в самое ближайшее время ступить на твёрдую землю.
– А кто должен будет сменить вас по новому графику?

– Олег с Фёдорычем, - не опуская бинокль, ответил Валерий.
– Им до утра дежурить, а потом придёт очередь Стаса и его бабы.

– Просьба есть, мужики: не говорите сменщикам про птиц... Не надо пока, хорошо?
– уже другим тоном произнёс бывший пограничник.
– Разъяснения нужны?

– Кэп, обижаешь... Мы не вчера родились, и не хуже тебя понимаем, что у нас в соседях мальчишка и бабы с женатиками, - криво усмехнулся Николай.
– Бабы ревут ночь напролёт, Олег весь на нервах, а Фёдорыч с Санычем на мелкого зыркают и тяжело вздыхают.

– Угу, у прапора внук дома остался, такого же возраста, как Лёшка. Олег за жену переживает, за дочку, а Фёдорыч больше за внуков своих - трое их у него, - уточнил весь расклад Валерий.
– Да, и у нас с Колькой родители ещё живы... Даже не знаю, выдержит ли мать известие о нашей гибели.

– Хуже всего, что тел не найдут, хоронить придётся пустой гроб, и неизвестно, когда, - помрачнел второй водила, вытаскивая из мятой пачки предпоследнюю сигарету.
– Родители будут жить в ожидании чуда, тешить себя надеждами... (Цензура)... Валер, осталась последняя, будешь?

– Не, оставь себе, - отрицательно помотал головой приятель.
– Повезло ещё, что мы жёнами не обзавелись, а то дёргались бы сейчас, как и все остальные.

– А почему не женились?
– пользуясь случаем, поинтересовался Северьянов.

– Так получилось, - буркнул Николай, сунув обратно в карман пачку с двумя последними сигаретами.
– Уговорил: оставлю на

крайняк.

– Думали потянуть с женитьбой до тридцати трёх, до 'возраста Христа', - Валерий кисло улыбнулся, провожая взглядом заходящее солнце, и сменил тему разговора.
– Эх, красивые здесь закаты, любо-дорого посмотреть.

– Тропики, - констатировал Артём.
– Повезло, что не попали в полный штиль, и нет нужды идти под моторами.

– Ты же говорил, что у тебя соляры на тыщу миль с гаком, - тотчас насторожился Николай.

– На тысячу четыреста хватит, - уточнил бывший пограничник.
– Но это дальность хода под двумя моторами при нормальном волнении, а если мы попадём в шторм...

– Млин, кэп, давай будем верить в лучшее, - перебив, нервно засмеялся Валера.
– Колька, вон, безо всякого шторма позеленевший ходит, да, и у меня самого то и дело комок к горлу подкатывает.

– Сам ты позеленевший ходишь, - возмутился второй водила.
– Ставлю 'штуку', что ты первым побежишь травить за борт.

– Принято, - хохотнул приятель, хлопнув в ладоши.
– Кэп будет свидетелем и рефери в одном лице.

– Во время шторма я никого из вас наверх не выпущу, во избежание, так сказать, - произнёс Северьянов, отрицательно покачав головой, а после небольшой паузы продолжил.
– Если припрёт 'кормить рыб', то марш в гальюн, а ещё лучше - заранее приготовить каждому по ведру.

Затеяв с другом пустой и ненужный спор ни о чём, Валерий с треском проиграл его уже спустя три четверти часа. После захода солнца ветер заметно посвежел, волнение усилилось примерно до четырёх баллов, вынудив незадачливого спорщика бежать в гальюн, и 'пугать белого друга' почти до четырёх ночи. Лишь под утро, образно говоря, вывернув весь свой желудок наизнанку, Валера дотащился до своей койки, и рухнул на неё, разбитый и измочаленный.

К этому времени на вахту заступили Васнецов-старший и Алексей Фёдорович, а Николай отправился 'давить на массу'. Олег с Фёдорычем попытались, было, уговорить пойти отдохнуть и капитана, но тот напомнил о своих правах и обязанностях. Как оказалось, правильно сделал, что не пошёл спать, т.к. уже через час с небольшим пришлось бы бежать обратно наверх.

Громкий писк радара застал вахтенных врасплох, заставив их вздрогнуть от неожиданности. Вздрогнул и Северьянов, расслабившийся, и задремавший в уютном кресле. Встрепенулся, протёр глаза, уставился на экран, помотал головой - нет, не сон, прибор продолжал противно пищать на одной ноте, словно комар-переросток.

– Неужели земля?
– встревоженным и одновременно обрадованным голосом спросил Алексей Фёдорович.
– Выключи его, Артём, не то перебудит всех раньше времени.

– Радар засёк береговую линию слева по борту, скорее всего, остров, - разъяснил бывший пограничник, отключая зуммер.
– Нам придётся сменить курс, но тогда мы потеряем ветер... Нет, не пойдёт... Уберём парус, чтобы не проскочить далеко, а с восходом солнца пойдём под дизелями.

– Ты старшой - тебе виднее, - пожал плечами Васнецов-старший.
– Давай, говори, какие лебёдки надо крутить.