Магическая сделка
Шрифт:
Ирэнарн усмехнулся, продемонстрировав все, что он думает вот об этом конкретном «страхе», но затем вертикальные зрачки дракона вдруг сжались в узкие щелочки, и Главнокомандующий неожиданно резко спросил:
— Что тебя так пугает?
И тон был такой, словно на его пальце где-то кольцо Правды затерялось. Хотя зачем оно дракону, они и так ложь чувствуют. Наверное, поэтому я и сказала правду:
— Всё.
Удивленно приподнятая бровь, и, проведя костяшками пальцев по щеке, Ирэнарн мягко спросил:
— Что
Внезапно поняла, что его тело прижимает меня к двери, рука на талии, предохраняя от соприкосновения с дверной ручкой, притягивает к дракону, вторая всей ладонью прикасается к моей щеке, и губы совсем рядом, и глаза, нечеловеческие, по-драконьи проницательные, пристально вглядываются, словно видя насквозь все мои мысли и сомнения. Видя, но не понимая.
— Всё, — повторила зачарованно, не в силах отвести взгляда от его глаз.
Он склонился чуть ниже:
— Смысл бояться всего, если у тебя есть я?
Судорожно выдохнула, чувствуя прикосновение его губ и нервно начала перечислять:
— Да, у меня есть… дракон, который винит себя за то, что влюбился в меня.
И вот это было тем, что невольно, но вполне логично отзывалось болью в душе. Я опустила взгляд, не в силах смотреть в его темно-зеленые, отдающие серебром глаза после того, что сказала. Все же сказала…
— Милада, — очень мягко произнес Ирэнарн, — это всего лишь были предрассудки, предрассудки, которые я не сумел преодолеть сразу.
Отвернулась, глядя в сторону, на букетик полевых ромашек, оставленный госпожой Осинн в медной вазочке на столике у кресла, и едва слышно возразила:
— Предрассудки — это воспринимать драконов как огромных крылатых огнедышащих существ иной расы, которые если и интересуются людьми, то исключительно в гастрономических целях. То, что сейчас испытываю я, — это предрассудки. И я еще даже не знаю, как буду с ними бороться. А то, что вы вините себя за влюбленность в человеческую девушку, это уже совсем другое.
Очень нежно, едва касаясь, Ирэнарн тронул мой подбородок теплыми пальцами, заставил перевести взгляд с вазочки на него и, глядя мне в глаза, произнес:
— Влюбленность? Я не влюбился, Милада, я — люблю, это принципиально разные чувства. Это принципиально разные вещи. Это принципиально разные потребности.
Он тяжело вздохнул, склонился надо мной ниже и выговорил:
— Ты нужна мне. Нужна до безумия. Нужна настолько, что моя сила срывается с цепи, пробуждая практически неконтролируемую ярость дракона… Но, как оказалось, мне нужно и другое — счастье в твоих глазах, твоя улыбка, твое желание быть рядом со мной. И вот за это я себя ненавижу.
Слушавшая каждое его слово, словно зачарованная, я очнулась, вздрогнув, едва услышала последнюю фразу, и прошептала севшим голосом:
— Почему?
Скользнув пальцами по моей щеке, он отвел
— Потому что все было бы проще, забери я тебя сразу.
Отрицательно замотала головой, в ужасе глядя на дракона.
— А, ну да, Гаррат, — досадливо вспомнил Ирэнарн.
Тяжело вздохнул и неожиданно признался:
— Никогда не думал, что в ситуации, где должно быть хоть какое-то чувство благодарности, буду испытывать лишь досаду.
Ужаса в моих глазах стало на порядок больше. Ирэнарн, заметив это, подавил собственные эмоции и хрипло выдохнул:
— Ты была бы моей. Только моей. Только для меня. Без Камали, Хатора, Гаррата, древнего, без всех. И это сводит с ума — знать, что каждая твоя улыбка могла бы быть для меня, каждый твой взгляд — мой, каждое прикосновение… И я виню себя, да, виню и ненавижу за то, что не понял сразу.
Мне было очень страшно, но я все же спросила:
— А что бы изменилось?
Не стала добавлять «по сравнению с тем, что мы имеем сейчас».
Но Ирэнарн понял. И, глядя мне в глаза, тихо ответил:
— Все. Я бы не стал пугать тебя, вольно или невольно. Не срывался бы в храме, вынудив тебя уйти и ненавидя себя за то, что понял, насколько мне хочется, чтобы ты осталась. Не стал бы настаивать на близости. Не целовал бы против твоей воли. Я бы не сделал многое из того, что совершил.
Он улыбнулся едва заметно грустной улыбкой и добавил:
— Если бы я мог все знать тогда, я бы унес тебя в вечно цветущие горы Аратена и не прикасался бы до тех пор, пока ужас в твоих глазах не сменился бы нежностью.
Ужас не готов был сменяться, ужас стал гораздо больше и всеобъемлюще, стоило лишь представить себе подобное развитие событий.
— Я… — выдохнула испуганно.
— Полюбила бы меня рано или поздно, — совершенно уверенно сказал Ирэнарн.
Замерла, потрясенно глядя на дракона, но Главнокомандующий Долины драконов со всей свойственной ему прямолинейностью произнес:
— Тебя тянет ко мне.
— Что? — сорвалось возмущенное.
Ирэнарн усмехнулся, пожал плечами, склонился к самым моим губам и прошептал:
— Ну, понимаешь, ты замерзла, осиротев, а я большой теплый дракон, и мой огонь никогда не кончится, так что… тебя ко мне тянет. Как к дракону. Большому и теплому.
И глаза его сверкнули, выдавая насмешку.
Он отстранился, все так же не отрывая взгляда, и сказал:
— А если серьезно, милая, то да — тебя тянет ко мне. Еще пока совсем чуть-чуть, почти неощутимо, едва заметно, но ты прижимаешься ко мне, когда спишь и не осознаешь этого, и сильно испугавшись, ты также неосознанно ищешь защиту в моих объятиях. Я нравлюсь тебе. И не как дракон, а как мужчина. Твой мужчина.