Магическая сделка
Шрифт:
Мы увидели друг друга одновременно. Видимо, Воронир просто не понял, какую «Миладу» имеет в виду ректор, имя-то распространенное, но, едва я вошла, он повернул голову, и мы оба застыли.
Я — испуганным, сжавшимся от ужаса зайцем, а вот он — медленно расправляющим кольца разъяренным удавом.
— ТЫ! — прогремело так, что башня пошатнулась. — ТЫ!!! — хриплый рык.
Я от ужаса не смогла даже пошевелиться. И не знаю, показалось или нет, но Воронир, даже учитывая, что он был в ярости, выглядел каким-то неправильным. Дерганным. Нервным. Бешеным.
Воронир подскочил, от чего его черные вороного цвета волосы взметнулись и рассыпались по плечам, крылья внушительного орлиного носа трепетали от гнева, воздух вырывался со свистом сквозь стиснутые зубы.
— Ты! — Он двинулся ко мне, отшвыривая стулья и кадку с цветком с пути и более всего напоминая сейчас горный обвал — неудержимый, каменный, убийственный.
— Ты! — Рука его метнулась вперед, пальцы сжали шею.
У меня не было сил даже пошевелиться. Обмерев от ужаса, я смотрела на магистра Воронира огромными испуганными глазами и лишь вскрикнула, едва он схватил меня.
Но это дало какой-то совершенно неправильный результат.
— Ты… — вдруг как-то совершенно иначе произнес магистр, с неожиданным интересом рассматривая меня, — хм… такие глазищи.
И хватка на моей шее ослабла.
А я сквозь грохот испуганного сердца услышала явно не в первый раз сказанное:
— Владимир, угомонись!
Но в синих глазах Воронира только просыпалось что-то темное, липкое, жуткое, пугающее гораздо сильнее, чем страх смерти, что-то… неправильное. И это ощущение неправильности как-то мигом напомнило профессора Нарски, когда на ней был агрессивный, меняющий ее поведение артефакт, но мне хватило одного взгляда, чтобы понять — на Воронире не было никаких украшений. Ничего. Но с ним точно что-то было не так!
— Так вот о каком изумруде шла речь, — задумчиво разглядывая меня, произнес магистр, и его большой палец коснулся моей нижней губы, проведя по ней с сильным нажимом.
Это движение заставило содрогнуться и вывело из ступора.
— Что… что вы делаете? — испуганно прошептала я.
— Оцениваю, — холодно отозвался Воронир и пояснил: — Оцениваю степень притягательности изумруда.
Отшатнувшись, я больно ударилась о мгновенно закрывшуюся дверь.
— Владимир, хватит, я сказал! — подскочил с дивана Валентайн.
В его глазах я увидела те же сомнения в нормальности магистра, что охватили и меня.
Но Воронира наши сомнения не трогали, он, продолжая вести себя столь же неадекватно, обернувшись к отцу, со странной интонацией произнес:
— Показать фокус?
— Если только он не связан с попыткой заняться актом размножения, — едко ответил Валентайн и уже серьезно приказал: — Владимир, не трогай девочку!
Воронир демонстративно вскинул руки, словно сдаваясь, отступил от меня на несколько шагов, глядя с холодным прищуром, а в следующий миг с его пальцев сорвалось и понеслось в меня яркое, нестерпимо горячее пламя!
Я заорала, резко присела, закрываясь руками и, собственно, тем, что успела проорать в приступе дикого ужаса.
— Владимир! — воскликнув, подбежал ко мне магистр Валентайн.
И загасил пламя.
Но было поздно. Огонь сжег до угля дверь и часть пола, оставил черные подпалины на стенах, но… ничуть и ничем не затронул меня.
Сжавшаяся и прикрывшая голову руками, я медленно отняла ладони, потрясенно глядя на совершенно целую, ничуть не поврежденную одежду, на даже не покрасневшую кожу, на волосы, которые все еще оставались на мне и свисали по плечу привычной косой. А затем в священном ужасе посмотрела на магистра Воронира, победно взирающего на меня сверху.
— Я долго искал причины этого удивительного явления, — прозвучал холодный, полный ненависти голос магистра Воронира. — Очень долго. Это не давало мне покоя. Но я нашел. Знаешь, отец, почему огонь ей не страшен?
Магистр Валентайн стряхнул с руки готовое исцеляющее заклинание и, зло глядя на сына, прошипел:
— Горю в нетерпении услышать твою очередную теорию!
И с явным осуждением взирая на потомка, магистр протянул руку потрясенной мне, помогая подняться, стряхнул с плеча черную сажу, упавшую со все еще тлеющей двери. Улыбнулся виновато и…
— Потому что она — СЕРДЦЕ ДРАКОНА! — с ненавистью проорал Воронир.
Магистр Валентайн удивленно обернулся к нему, укоризненно головой покачал, взяв меня за плечи, провел в глубь кабинета, усадил на диван, сел рядом и по-отечески спросил:
— Перепугалась?
Кивнула, в глазах невольно заблестели слезы.
— Бедный ребенок, — скорбно покачал головой ректор. И, повернувшись к сыну, устало сказал: — Я знаю.
И я даже дрожать перестала, хотя после стены пламени меня основательно потряхивало. А Валентайн, успокаивающе погладив меня по руке, продолжил:
— Я читал твой отчет и просмотрел показания очевидцев. То, что Владыка влюблен в девочку, было понятно сразу, но Главнокомандующий обошел брата и связал девочку с одним из своих приспешников. Милада замужем, Владимир. Не по своей воле, и, к сожалению, воспрепятствовать этому я не успел, но тут твоя вина, мой мальчик: ты упустил прекрасного мага и чудесную девушку с душой чистой настолько, что драконы не могли этого не заметить.
У меня было непередаваемое ощущение, что мои глаза все округляются и округляются…
— Сердце дракона… — задумчиво проговорил магистр Валентайн. — Значит, Гаррат действительно полюбил…
Он сжал мою ладонь, похлопал по ней и решительно сказал:
— Нет, в любом случае Владыка уже у нас в руках, поэтому девочку не трогать!
— Что?! — неверяще переспросил Воронир. — Отец, ты осознаешь, что сейчас сказал?! Она — сердце дракона! Убьешь ее — считай, убил дракона! Я поднял всю информацию, что была у эльфов, наири у драконов редкость, случается, да, но редкость, по той причине, что истинная наири, та, что становится сердцем, становится и единственной слабостью этих монстров!