Магическая страсть
Шрифт:
Внизу, из-за очень знакомого магазина, на город наплывала Темная Зона.
У Дублина не было ни малейшего шанса дожить до рассвета.
Интересно, что случилось с МакКелтарами? Бэрронс и им помешал провести ритуал? Я не понимала: почему Бэрронс хотел разрушить стены? И вообще, хотел ли он их разрушить? Сфера могла попасть к нему уже испорченной и просто ждать нужного момента. Откуда он ее взял? Или я, дура беспомощная, снова ищу ему оправдания на ровном месте?
Разрушены ли стены? Это и есть поток Невидимых, который должен был хлынуть в наш мир? Или это только передовые отряды беглецов, а худшее еще впереди?
Я села на холодные камни пола, подтянула колени
Я задрожала от внутренней борьбы. Кажется, я плакала, но слез не было. Тогда я еще не знала, что Фейри не умеют плакать и это передается всем, кто крадет их силу.
Видеть «Книги и сувениры Бэрронса» во власти Теней, в Темной Зоне – это само по себе выбивало из колеи. Сколько людей доживет до рассвета? Уцелеет ли хоть кто-нибудь? Кто теперь контролирует Невидимых и что он собирается делать дальше? Придется ли формировать армию, чтобы избавиться от Невидимых? Мой мир так резко изменился, и я понятия не имела, насколько все плохо.
Сидя на холодной площадке, я наблюдала, размышляла и ждала.
Через три с половиной часа я получила ответ на свой первый вопрос.
За минуту до полуночи моя кожа начала сжиматься. В буквальном смысле слова. Я принялась лихорадочно чесаться. Даже того уровня способностей, который у меня остался после мяса Невидимого, хватило, чтобы почувствовать, что происходит. Нет, стены еще не были разрушены. Они разрушались сейчас.
Весь мир менялся, превращался в нечто иное. Я чувствовала это искажение, оно напрягало, сжимало, давило на меня. Я казалась себе огромной и в то же время тонкой, как бумага. Потом – маленькой и круглой, как ягода. Меня выворачивало наизнанку, и я снова превращалась в человека.
Мир стал невероятно большим и при этом жутко искаженным. Дома подо мной покосились под самыми неожиданными углами, осыпались вниз, а потом снова возникли из хаоса. Я видела, как переписываются заново законы физики, как измерения, которых не должно было существовать, врезаются друг в друга и сражаются за главенство, перекраивая под себя пространство. Я видела, как ткань мироздания рассыпается на клочки, а потом собирается снова, выстраиваясь по совершенно другому принципу.
Мир трещал, протестуя, но барьеры пали и реальности смешались, а затем ночь заполнилась новым скрежетом и треском и я поползла назад, в тень. Я боялась отступать в темноту, но еще больше я боялась включить фонарики и выдать себя, потому что только что получила ответ на второй вопрос. Нет, Невидимые еще не вырвались из своей тюрьмы. Они вырывались из нее сейчас, галопом неслись по темному ветру, который расправил крылья от горизонта до горизонта, открывая дорогу кошмарам. Кто их ведет, Чума, Война, Голод и Смерть?
Они приближались.
Я смотрела.
Те, у кого не было ни имени, ни названия, те, кто был лишен силы, но выжил, те, кому не давал покоя голод, те, кто целую вечность ненавидел, – весь этот сумасшедший кошмар рванулся навстречу своей единственной радости: они вышли охотиться, убивать, крушить и уничтожать все живое.
Они плыли над моей головой, высоко над городом, темной мертвой волной захлестнув все небо. Они выли, вопили, топали, празднуя свободу, свободу, свободу, полученную впервые за миллион лет. Они вырвались в мир, полный солнца, наполненный стуком миллиардов сердец, жизнью, смехом, сексом, наркотиками, музыкой и всеми теми радостями, которых Невидимые
Дикая Охота мчалась надо мной: крылатые несли своих собратьев в когтях, клювах и других органах, которым я не могла подобрать названия. Они летели, и ледяной ветер, поднятый их крыльями, покрывал серебристым инеем все на их пути.
Я соскочила вниз, глядя, как пар от моего дыхания осыпается снежинками.
А потом мне пришлось отступить еще дальше, спрятаться в чулане за шкафом, среди метелок и банок с краской.
Дрожащими руками я закрыла дверь, сжала обмотанное футболкой копье и последовательно ткнула им в каждую подозрительную впадину и трещину. Потом «прощелкала» себя с ног до головы, включив все лампочки и заполнив чулан ярким светом.
Мое сердце грохотало, глаза расширились от ужаса. Я забилась в угол, свернулась в клубочек, положила рядом с собой копье и стала ждать рассвета.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
РАССВЕТ
«Оказалось, что я ошиблась. Бояться нужно было совсем не темноты».
19
Это была очень длинная ночь. И я не знала, что самая длинная ночь в моей жизни еще впереди. Я коротала время, вспоминая самые светлые моменты: два года, когда мы вместе с Алиной ходили в школу, поездку с родителями на остров Тайри, парня, с которым я там познакомилась и с которым впервые поцеловалась по-настоящему, спрятавшись от родителей в высоких волнах. Мой выпускной, прощание с Алиной перед ее поездкой в Ирландию.
До рассвета оставались долгие часы, но снаружи наступила тишина.
С пяти до семи было так невероятно тихо, что я испугалась: тишина была космической, нереальной, я сидела в чулане, а снаружи Фейри вполне могли выиграть право первенства, и теперь я, вместе с банками и метлами, могла оказаться где-то посреди чего-то. Где находилось это самое что-то, я не знала, но в 7:25, на рассвете, было все так же невероятно тихо. Я взялась за дверную ручку, гадая, не откроется ли чулан прямо в открытый космос.
Это все бы упростило.
Я бы умерла, и мне не пришлось бы волноваться о том, что ждет меня впереди.
Если я открою дверь, мне придется выйти… куда-то. Я не хотела этого делать: чулан был уютным, безопасным и определенно всеми позабытым. А что ждет меня снаружи? Как мне выбраться из города? Что теперь там, за пределами Дублина? Могли ли во время вчерашней битвы потеряться какие-то части нашего привычного мира? И остался ли на месте Ашфорд, да и весь штат Джорджия, если уж на то пошло? А я? Куда мне идти? Кому доверять? Все настолько усложнилось, что даже «Синсар Дабх» отступила на второй план.
Я рывком распахнула дверь, увидела знакомую площадку и вздохнула с облегчением. Очень осторожно я снова надела ножны с копьем. Сила Невидимого струилась в моей крови, агрессивно требуя выхода. Так будет еще несколько дней, и все это время мне придется бояться собственного копья. Я вышла из чулана, убедилась, что прошлой ночью сюда не пробрались Тени, выключила лампочки и шагнула к лестнице.
Посмотрев на город, я снова с облегчением вздохнула: город выглядел по-прежнему. Все дома стояли на месте. Они не сгорели, не рассыпались, не исчезли. Дублин напоминал красотку после неудавшейся вечеринки: в порванном платье, на сломанных каблуках, с юшкой из носа, но все же живую, способную однажды встряхнуться и снова радоваться жизни.