Магическая Трилогия: Спящая Красавица
Шрифт:
Доска Уиджи в основном служила для разговора с мертвыми, а Грейс все еще была жива. Может быть, ее нынешнее состояние едва ли можно было назвать жизнью, но все же это была определенно не смерть. И даже несмотря на уверенность Пенелопы в успехе, Виктор волновался о том, что и эта связующая ниточка окажется лишь обманкой. Он с трудом представлял себе, что ему нужно быдет делать, если Грейс не станет говорить с ними, ведь в таком случае единственным способом докопаться до разгадки будет найти Оливера и вывести его на чистую воду. Но это только звучало просто, так что
Когда они закончили возиться со свечами, Пенелопа достала из кармана спички и принялась зажигать фитильки один за другим, двигаясь по кругу. Виктор тем временем отвел Иеронима к столу — ему нужно было объяснить Чистильщику немудреные правила того, как следует себя вести во время сеанса. Тот, в свою очередь, огрызнулся, вновь озвучив вопрос, который уже не раз задавал:
— Почему ты уверен, что сейчас я не передумаю? После того, как понял, что ты блефуешь?
— Потому что иначе ты бы уже меня убил, — Виктор потер лоб и прикрыл глаза. Чистильщик начинал его по-своему утомлять. — Ты держишь обещания, которые дал. Ты очень воспитанный мальчик.
Альбинос не ответил. Он не отводил от Виктора взгляда, глаза его казались Гадателю стеклянными и пустыми. По его выражению лица невозможно было понять, о чем он думает и какие решения принимает, хотя, с другой стороны, Виктор был готов поклясться, что слышит, как крутятся шестеренки и щелкают рычаги в голове у Чистильщика.
— В любом случае, давай об этом поговорим немного попозже, — он поморщился и подвинул к Иерониму блокнот и ручку: — Все, что нам нужно от тебя сейчас — это молчание и внимание. Ты должен записывать все, что услышишь и увидишь. Тебе видно отсюда доску?
— Да.
— Превосходно. Но ты ни в коем случае не должен задавать своих вопросов. Никаких просьб, никаких вопросов, никакого "постучи два раза, если ты здесь" и никаких слов вообще.
— Почему?
— Потому что если ты сделаешь это, то все плохое, что когда-либо происходило с тобой, покажется тебе детским лепетом. К тому же, ты какой-никакой церковник, ты упрям и я не знаю, как именно на тебя отреагирует этот дух, — Виктор ступил в круг из свечей и добавил: — Кроме того, ты слишком ценен для меня, чтобы я блефовал. Договорились?
Он сел на пол прямо напротив Пенелопы так, чтобы их колени соприкасались. Девушка тут же поудобнее расположила доску, проверила, чтобы та не шаталась, и положила на нее бегунок.
При свете свечей Пенелопа казалась худее, чем обычно. Она выглядела бледной и осунувшейся, но почему-то в такие моменты она казалась Виктору живее, чем когда-либо. На минутку соприкасаясь с другой реальностью, Пенелопа как будто получала мощный заряд энергии. Виктора бросало в дрожь от одной мысли о Безмирье, Пенелопа же каждый раз возвращалась туда с тем же чувством, с которым обычно возвращаются домой; ее не пугал этот неполноценный щербатый мир — она была частью его. Сейчас девушка замерла в предвкушении и Виктор, вот уже в который раз за последние несколько лет, поймал себя на том, что любуется ею в такие моменты.
Как только Чистильщик устроился поудобнее
Наконец медиум заговорила. Ее голос изменился, теперь он был с хрипотцой, тихий и будто обволакивающий:
— Сеанс будет продолжаться только в том случае, если нам не будет причинено зло. Мы хотим только добра и только добра ждем; при любых проявлениях злых помыслов со стороны духов, сеанс будет прерван, — произнесла она, — Я вызываю Клеа Грейс Льюис.
На первый взгляд не изменилось ничего, только вздрогнуло пламя свечей, словно кто-то попытался их задуть, хотя ветра не было. Виктор почувствовал, насколько быстрее стало биться его сердце. Краем глаза он заметил, что Иероним, который и сам был похож а привидение, касается пальцами своих губ, как если бы хотел сдержать какой-то возглас. Желтые отблески пламени не делали кожу альбиноса ярче, а только усиливали контрасты, превращая его в персонажа с гротескной черно-белой картины.
Одна лишь Пенелопа не шевелилась: она закрыла глаза и замерла в ожидании, так что Виктору тоже не оставалось ничего, кроме как ждать. Вот-вот они узнают, правильны ли ее догадки.
Вдруг Гадатель ощутил чье-то ледяное прикосновение — кто-то еще положил руки на бегунок, накрыв его ладони своими. Он почувствовал озноб, и волнение, словно цепкий паук, пробежалось вдоль его хребта и замерло где-то в районе затылка тянущей болью.
— Грейс? — наконец шевельнулась Пенелопа. Она была напряжена, но даже не дрожала, уверенная в том, что делает. Бегунок дрогнул и покатился в сторону слова "да". Пенелопа подняла взгляд на Виктора и торжествующе улыбнулась. Тот почувствовал, как волнение угасает, и улыбнулся в ответ.
— Да, — тихо повторил Виктор, надеясь, что само звучание этого слова и то как оно немного щекочет кончик языка, заставит его лишь сильнее поверить в ее присутствие. — Но мы должны убедиться. Спроси ее… — он запнулся. Сидящий с ними рядом невидимка, волнуясь, заерзал, то и дело толкая их колени. Виктор вдруг поймал себя на том, что чувствует, как этот собеседник пристально смотрит на него. Он не мог сказать как именно — оценивающе, изучающе или презрительно, но был уверен, что невидимка не сводит с него глаз, ждет вопроса. — Спроси ее, где я нашел ее послание. О дневнике.
— Это слишком сложно, — начала Пенелопа, но тут же замолкла. Бегунок дернулся и поехал к слову "нет", словно невидимка жаждал ответить на этот вопрос.
Виктор кивнул сам себе, а, может, и собеседнику тоже. Он боялся, что Грейс могла и забыть об этом, или что это действительно не она, но то, с каким нетерпением дух хотел ответить на его вопрос, исключало всякие сомнения.
— Хорошо. Где Виктор нашел твою подсказку?
Бегунок уверенно двинулся к букве "Ф", а за ней и к "Р" и дальше, дальше, постепенно складывая нужное слово: