Магически и не только… одаренная семерка и их декан
Шрифт:
Настолько злой, что заглянув в глаза Александра, Кэссиди впервые в жизни, на самом деле, его испугалась. Потому что его глаза… полыхали самым настоящим сине-фиолетовым пламенем.
Решив, что это просто воображение сыграло с ней злую шутку, девушка зажмурила глаза. Да ещё и, как маленькая испуганная девочка, закрыла их руками. За что ей тут же стало стыдно, и поэтому она поспешила убрать руки от лица.
Убрала. Снова заглянула в глаза опекуна. Глаза, как глаза. И привидится же такое!
— Кстати, чуть не забыл.
— Кому хорошо, кому не очень, — ворчливо прокомментировала девушка себе под нос. — Я вот искренне об этом жалею!
— Присаживайся в моё кресло, — всё тем же благодушным голосом пригласил её опекун.
— Я что с перепуга перенеслась в другую реальность?! — озадаченно прокомментировала Кэссиди. И это не было ни шуткой, ни самоиронией. Её и на самом деле очень интересовал ответ на вопрос.
Однако в предложенное ей кресло она всё же села.
Чудеса продолжались…
Слегка наклонившийся над ней вежливый двойник её опекуна, тем временем, несколько раз щелкнув мышей по экрану, отыскал папку «Конфиденциально».
Ввёл пароль и, указав глазами на содержимое папки, сообщил:
— Здесь, всё, что тебе нужно знать о визуально-сенситивных эмпатах.
И Кэссиди поняла: всё! Чудеса закончились. Началось — опять двадцать пять.
И она почти угадала.
Почти заключалось в том, что в этот раз, к её облегчению, опекун не стал ей ни что-либо запрещать, ни принимать за неё решения.
— Информации много, — между тем продолжал мужчина, — а времени на ознакомление с ней — не особо, поэтому начни чтение со статистических данных, — указал он курсором мыши на документ. — Кэсси, мне жаль, — слегка дрогнувшим голосом вдруг сказал он, накрыв при этом её руку своей ладонью, — но быть сильным визуально-сенситивным эмпатом — это не дар, а проклятие! Что же касается твоего случая… В общем, сама прочитаешь. Сама сделаешь выводы. Я оставлю тебя одну, чтобы не смущать своим присутствием. Закончишь чтение, набёрешь меня на мобильный. И как решишь, так и поступим.
На последних словах Александр вздохнул. Затем выпрямился в полный рост, засунул руки в карманы, после чего больше не сказав ни слова, пешим ходом стремительно покинул собственный кабинет.
Проводив взглядом исчезнувшую за дверью фигуру опекуна, Кэссиди углубилась в чтение предоставленных ей секретных архивов.
Секретными эти документы считались потому, что в них рассказывалось не просто о сенситивных эмпатах и их возможностях, а об исследованиях и экспериментах, которые на них ставили, чтобы попытаться стабилизировать их дар и сделать его более управляемым.
Изучив показавшиеся ей наиболее интересными и важными документы, Кэссиди поняла для себя, что к сенситивным — относились не все эмпаты, а только те, которые могли улавливать запечатленные в неживых
При этом, в зависимости от типа считываемой информации — это могли быть только чувства, либо чувства и способность слышать, либо чувства и способность видеть — эмпаты подразделились на просто сенситивных, акустико-сенситивных и визуально-сенситивных.
Согласно всё тем же исследованиям, феномен подобного сенситивного считывания был в чем-то родственен принципу остаточного магнетизма. Воздействие на эмпата — в чём-то сродни воздействию напряжению электрического тока на электроприбор. И, наконец, эфирно-модулированные электростатические колебания чувств и эмоций живых существ, как и любой другой вид энергии, подчинялись закону сохранения энергии.
В связи с чем, с одной стороны, чем более мощным был выплеск эмоций и чувств, тем более заметный они оставляли след. И чем свежее был след, тем более осязаемым он был. С другой стороны, чем более чувствителен эмпат, тем сильнее на него воздействие.
Вот только в отличие от современных электроприборов, которые изначально и проектируют и изготавливают с таким расчетом, чтобы они не перегорели под напряжением, восприятие эмпата — ничем не защищено.
И чем сильнее эмпат, тем более сложной, а подчас и невыполнимой, является задача — контроля дара и защиты от короткого замыкания, в лучшем случае, в худшем — от полного выгорания. И если, короткое замыкание — приводило к нарушениям психики или патологиям нервной системы, то полное выгорание — однозначно означало либо безумие, либо смерть.
И, к сожалению, статистика была такова, что ни один эмпат, даже самый опытный в построении ментальных щитов и осторожный, не был застрахован от короткого замыкания.
И написано это было не об эмпатах, чей дар был запечатан при рождении, а потом распечатан, а вообще, в целом, о сильных эмпатах.
Что же касается, эмпатов, чей дар был запечатан при рождении, а потом распечатан, то по ним вердикт был однозначный — если уже запечатали, то ни в коем случае, не распечатывать. Точка.
Либо же, согласно всё тем же исследованиям и собранным на основании них статистическим данным, в лучшем случае, прежде чем её психика и нервная система окончательно и бесповоротно истощатся, у неё будет приблизительно пять лет относительно нормальной жизни.
Затем ещё лет пять, от силы десять — полубезумной жизни, если, конечно, она не умрёт раньше, оказавшись недостаточно сильной духом и телом, чтобы пережить агонию Агейра Вегарда и его сына.
— Нечего сказать, обнадеживающие перспективы! — иронично пробормотала Кэссиди, закончив с изучением статистических данных. — Иначе говоря, — с тяжелым вздохом признала она, — Каролинг был прав. Сильный дар сенситивной эмпатии — это не дар, а проклятие.