Магически и не только… одаренная семерка и их декан
Шрифт:
И всё же возможности, которые открывал перед ней её проклятый дар, были слишком велики, а перспективы — значительны, чтобы она могла позволить себе испугаться последствий.
Да, риск был очень серьёзным. И родители, наверняка, не обрадуются её решению. Однако другого способа узнать, что чувствовали и видели Агейра Вегард и его сын перед смертью — не было. А значит, она не может смалодушничать и изменить своё решение. Только не тогда, когда на кону жизнь её родителей и Ричи. Иначе она никогда себе этого не простит. Чувство вины изведет её. И она всё равно, в конце концов, сойдёт с
Глава 17
Кий бесшумно двинулся между пальцами Александра, когда тот наклонился, чтобы ударить, направляя его острие на биток[1] под номером «двенадцать», нацелившись загнать в лузу одновременно шар под номером «пять» и «семь», а если повезет, то ещё и шар, на котором красовалась циферка «одиннадцать».
Вайлд, который на данный момент как раз и вёл в счёте именно на три шара, оценил расположение шаров на столе и, догадавшись об амбициозном замысле патрона, затаил дыхание и как загипнотизированный, уставился на биток, искренне желая, чтобы тот не оправдал возложенных на него его боссом надежд…
Будучи давно и довольно близко знакомым со своим соперником по игре, тролль знал, что игра в бильярд для его друга и босса являлась чем-то сродни медитации. И что, по большому счёту ему другу и боссу было плевать — выиграет он или проиграет. Главное для него было то, что оценка расположения шаров на столе и расчёт траектории их направления каким-то образом упорядочивали его мысли и помогали принимать, если не верные, то, по крайней мере, хорошо взвешенные и обдуманные решения.
И, судя по отсутствующему взгляду, конкретно в эту игру его друг и босс был намного более далёк от бильярда, чем обычно…
Тем обиднее, полагал Вайлд, было проиграть, если сам он в это же время вкладывал в игру и душу, и сердце и ум, и всё своё внимание.
И потому, будь он на месте богов игры в бильярд, он бы обиделся и обязательно помог бы выиграть эту партию тому, кто жил и дышал игрой, а не тому, кто эту чудесную, совершенно замечательную высокоинтеллектуальную игру использовал, как вспомогательный инструмент.
— Я это к тому, — с намеренно провокационным ультиматумом обратился он к богам, — что, если вы и, в самом деле, существуете и если вы — справедливы, то вы просто обязаны помочь мне выиграть! Иначе же это будет означать, что вам настолько же плевать на игру, насколько и этому не верящему в ваше существование еретику!
О да, не святым Вайлдом руководили зависть, тщеславие и жажда победы!
И всё же он был прав.
Александр совершенно не следил за игрой. Он даже не знал выигрывает он или проигрывает, настолько глубоко он погрузился в раздумья.
А подумать ему было о чём: он в очередной раз прокрутил в своем воображении десятки сценариев будущего, и в каждом из них его подопечной угрожала, если не одна смертельная опасность, то другая.
К сожалению, особенностью его дара предвидения было то, что он никогда и ничего не знал наверняка: всё, что он знал — это процент вероятности того или иного события. И если обычно — это его вполне устраивало, то в данный момент это безумно его раздражало и даже бесило!
Почему, спрашивал
Разумеется, по мере накопления информации, его вопросы будут становиться всё точнее и точнее и, в конце концов, наступит момент, когда он будет знать точно, какой из вариантов будущего реализуется наверняка.
Однако потом его не устраивало, ему нужно было знать СЕЙЧАС.
Основная дилемма его была в том, что, с одной стороны, запечатанный дар его подопечной таил в себе поистине неисчерпаемые возможности, благодаря которым он мог бы получить ответы на многие вопросы.
С другой же стороны, этот дар почти наверняка станет проклятием для неё. Настолько страшным проклятием, что в какой-то момент — смерть покажется ей счастливым избавлением.
Возможно, они с Эланой и смогут защитить Кэссиди от чувств и эмоций, которые в Агейре Вегарде и его сыне вызвала агония смерти, но смогут ли они защитить её потом?
Потом, когда она ежечасно, ежеминутно начнёт воспринимать чувства и эмоции совершенно посторонних ей людей. Не все, из которых будут положительными. Да и те, положительные тоже — недолго будут приносить ей радость.
Смогут ли они с Эланой защитить Кэссиди, если вдруг она начнёт сходить с ума от того, что окажется неспособной отделить чужие чувства и эмоции от своих?
Накануне он провёл бессонную ночь, пытаясь получить ответы на эти вопросы.
Однако чем больше он узнавал о сенситивных эмпатах, тем больше убеждался, что он был прав, никакой это не дар, а проклятие. Проклятие, которое рано или поздно забирало у всех своих жертв либо разум, либо жизнь.
Если бы он был уверен, что контролирует ситуацию, то его решение было бы уже принято и не подлежало пересмотру. Он не позволил бы Кэссиди распечатать дар и точка.
Однако он её не контролировал.
И дело было не только в Элане и Кэссиди, поскольку не только они, но и вероятности будущего приняли своё решение и менять его были не намерены.
И если первые две нещадно давили — морально, то вероятности, не менее нещадно, давили — интеллектуально и логически.
Вот такая вот у него была мощная оппозиция.
Поэтому, обеспечив свою подопечную всей необходимой информацией, он отдал право принятия окончательного решения ей на откуп.
В конце концов, это её жизнь, её здоровье, а значит ей и решать! Твердил он себе снова и снова. Вот только мантра эта не помогала от слова «совсем». Он всё равно чувствовал себя ответственным.
Биток толкнул шар под номером «пять», который отскочив, зацепил собой шар под номером «одиннадцать» для того, чтобы направить того прямёхонько в лузу.
Победное же шествие шара номер «пять» на этом не закончилось. Слегка отклонившись в сторону при столкновении с шаром номер «одиннадцать», он, судя по последующему смачному поцелую, полетел на крыльях любви к шару номер «семь».