Магические числа
Шрифт:
— Каляна! Не надо снимать полог. Пусть он остается на месте.
Вдруг придет Кагот?
— Кагот тогда будет жить в другой яранге, — сказала Каляна, — я больше не хочу, чтобы он жил у меня.
— Но ведь Айнана здесь…
— И Айнана переселится вместе с ним!
— Но, Каляна… Я не хочу перебираться в большой полог, — продолжал сопротивляться Першин.
На помощь ему пришла Умкэнеу.
— Вот видишь! — торжествующе произнесла она. — Алексей не хочет спать с тобой в пологе.
— При чем тут спать? — смутился Першин. — Дело совсем не в
— Чем же ты заплатишь, если у тебя нет товара? — спросила Каляна.
— Придет пароход и привезет все что надо: и товары и продукты, — обещал Першин. — Жира я совсем мало жгу и к тому же сам добываю…
— Настоящий мужчина никогда не станет попрекать женщину добычей, — презрительно произнесла Каляна, понимая, что на этот раз ей не удалось переселить русского в свой полог.
— Давайте лучше петь, — примирительно предложила Умкэнеу. — Алексей, спой нам какую-нибудь русскую песню.
Алексей, прислушавшись к вою пурги, ответил:
— Ну хорошо. Я вам спою старинную русскую песню. Вот слушайте…
Он откашлялся и затянул:
По диким степям Забайкалья, Где золото роют в горах, Бродяга, судьбу проклиная, Тащился с сумой на плечах…18
Кагот почти ползком взобрался на высокий берег, где стояли яранги, и ощупью добрался до жилища Каляны. В вое ветра почудилось пение, и он прислушался: оно доносилось из глубины яранги Каляны.
Он с трудом открыл дверь и ввалился в чоттагин весь запорошенный снегом. Его не сразу узнали, пока он не подал голос.
— Какомэй, Кагот! — воскликнула Умкэнеу, вглядевшись в его лицо.
Кагот отряхнулся от снега и откинул капюшон новой камлейки.
Малышка вскрикнула и бросилась навстречу. Отец бережно взял дочку на руки и прижал к себе. Он прикрыл глаза и так стоял некоторое время. Айнана притихла, переживая вместе с отцом радость свидания.
Каляна смотрела на бывшего своего постояльца с удивлением: перед ней был совсем другой человек, нежели тот, который ушел несколько дней назад на корабль тангитанов с небольшим кожаным мешочком, грустный, даже какой-то понурый. А теперь в чоттагине улыбался привлекательный мужчина с аккуратно подстриженными волосами, чисто выбритый, с ясными, спокойными глазами. Он словно и выше стал и стройнее. Просто не верилось, что пребывание на корабле тангитанов может так изменить человека. Даже голос у него вроде бы стал другим.
— Как вы тут живете? — спросил Кагот, ставя девочку на промороженный земляной пол чоттагина.
— Хорошо живем, — ответила Каляна.
— Да ты как настоящий тангитан! — воскликнула Умкэнеу, когда Кагот стянул через голову камлейку и остался в суконной куртке, подаренной ему Сундбеком. При свете костра на его груди блестели два ряда хорошо начищенных медных пуговиц. — Если бы я раньше не
— Здравствуй, Кагот! — Першин искренне обрадовался приходу Кагота и вместе со всеми удивился его перемене во внешности.
Кагот подтащил поближе к костру большой, туго набитый мешок и принялся вытаскивать оттуда подарки, приговаривая при этом:
— Это не вся плата, а только часть, данная мне вперед, чтобы я вас одарил. Тут и мука, и сахар, и чай, куски материи, табак… Каляна, возьми все это и зови гостей!
Обрадованная приходом отца, Айнана не отходила от него, цеплялась за его рукав. Кагот вынул из мешка плитку шоколада и торжественно сказал:
— Это лакомство послал тебе сам начальник экспедиции Амундсен!
Он осторожно развернул сначала бумагу, потом фольгу и, отломив несколько кусочков, дал всем попробовать.
— С виду некрасивое, а какое вкусное! — зажмурившись от удовольствия, произнесла Умкэнеу. — А вот это тонкое железо, как оно делается?
Вопрос был обращен к Першину. Учитель подержал в руке гремящий листок блестящей фольги и ответил:
— Не знаю.
— Не знаешь? — удивилась Умкэнеу. У нее никак не укладывалось в голове, что учитель чего-то может не знать.
— Такие вещи делают в мастерских, которые называются заводы, — туманно пояснил Першин.
— В тех, которые бедные отобрали у богатых, — догадалась Умкэнеу, помня рассказы о том, как бедняки, рабочие России, отобрали у владельцев их заводы и фабрики, которые для легкости понимания учитель называл большими мастерскими для изготовления разных товаров.
— Да, — ответил Першин. — На специальных машинах.
— Неужели настанет такое время, когда я увижу своими глазами, как делают такие чудеса? — мечтательно проговорила Умкэнеу. — Еще совсем недавно я и не думала, что есть вот такое тонкое железо, которое тоньше даже самой тонкой оленьей замши.
— У тангитанов чудес хватает, — солидно сказал Кагот. — Чего только не насмотришься, особенно когда живешь с ними.
Умкэнеу заторопилась:
— Сейчас позову соседей. Ты, Кагот, пока не рассказывай ничего! Нам тоже интересно, особенно моему отцу.
Пока гости собирались, идя сквозь ветер и пургу, Кагот поиграл с дочкой, спел ей на ушко песенку и попросил у Каляны кусочек копальхена.
— Тангитанская еда вкусная, обильная, но в ней много травы, — заметил он.
— Какой травы? — спросила Каляна.
— Разных растений, — пояснил Кагот. — Я никогда не думал, что тангитаны едят столько растений. Они у них в разном виде, больше в сушеном, заготовлены впрок. Амундсен говорит, что для здоровья это полезно. Чтобы зубы не выпадали.
— Тырасти, трук! — громко произнес веселый, неунывающий слепец Гаймисин, войдя в чоттагин.
— Это он с тобой по-русски здоровается, — объяснила Умкэнеу. — Алексей научил. Разве не так здороваются у вас там, на корабле?
— Нет, — ответил Кагот, — у нас другое приветствие. Гут морген — это с утра так говорят, а днем другие слова употребляют.