Магические Перпендикуляры 4. Занят войной и любовью
Шрифт:
– Да я это… что не так больно ему было…
– Отойть! Отойть, говорю! Чтоб не больно, это я и без тебя управлю! Ща вон Алтрапка травьев спроворит, я и управлю. А ты отойть!
На лице Усова отразилось сильное недоумение:
– Алтрапка? – переспросил он потупившись. – Кличка какая-то собачья, а не имя для человека…
– Дык, пошто ж ему человечье-то имя, коли он и не человек вовси?
– Не человек? – удивился я.
– А кто? – спросил Усов. – И впрямь что ль собака?
В это время в сенях что-то загремело. Мы обернулись на шум. Дверь открылась, и в избу ввалился…
– Ыэээа, – произнесла нечисть.
– Чур меня!!! – выкрикнул Усов и схватился было за шпагу…
Но я всех опередил:
– ИЗЫДИ!!! – крикнул я во всю мощь лёгких и не преминул осенить беса крёстным знамением.
Шуралей коротко взвизгнул и умчался с быстротой молнии.
Капитан шумно выдохнул.
В наступившей тишине голос бабки Авдотьи показался особенно громким:
– Ты что ж собачий сын наделал?! Вить ён жишь топериче не воротится! Да как жишь ета? Да что ж тако деяться-то? Вы погляньте, люди добрыя, я ж йихнего фициера выходить взялась, а они вона чаво вытворяют!
Она, причитая, подошла к двери и, наклонившись, что-то подобрала с пола.
– Хоть лазурь-куст принёс, – вздохнула старуха, вертя в руках пучок веток ярко-синего цвета.
Ничего подобного встречать мне раньше не доводилось. Серебристые и тёмно-бардовые растения я, конечно, видел, но чтобы…
– А ну, давайте, выметайтесь отседва! Обои выметайтесь! – закричала на нас с капитаном Авдотья. – Токма портите всё. А ишшо фициеры. Выметайтеся! Живо, живо! Обои!
С этими словами она принялась выталкивать нас из комнаты, уделяя особое внимание моей скромной персоне.
Едва мы оказались на улице, мысль, метавшаяся в моей черепушке, вырвалась на волю:
– Так это он – Алтрапка и есть!
Капитана, видимо в этот момент интересовало что-то другое:
– А я ж им всем не верил! Вот знал, что не тот Синеухин человек, чтобы врать, а всё одно не верил. А оно, значит, правда, выходит. Одним словом!
Ага! Вот он про что. Чудо узрел? Сейчас начнёт спрашивать, как я это делаю? И что я ему отвечу? Что сам не знаю? А я, кстати, знаю? И да, и нет. Да, потому что верю в то, что где-то наверху есть Бог, добрый и справедливый, и он сильнее чертей. А нет, потому что не понимаю, как Он успевает так быстро прийти на помощь, ведь я даже не успеваю обратиться к Нему.
– Научи меня так! – сияя восторженными глазами, попросил Усов.
Ба-али-и-ин! Вот так и знал!
– Борислав, ты это… Короче, это всё не просто и не быстро. Давай в Самаре уже что ли.
– А ежели сейчас какие шуралеи объявятся, а тебя рядом не будет, тогда как?
– Тогда голубой илецкой солью стреляйте. Должно помочь. Ладно, Борислав Гаврилыч, пойду я, пожалуй.
На прощанье Усов взял с меня слово, научить его изгонять нечисть. Пришлось пообещать. Засим и расстались.
Пока искал Спиридоныча, размышлял над увиденным сегодня. Выходило, что Алтрапка – шуралей-то этот – он почему-то помогал Авдотье. Почему-то или зачем-то. Почему он это делал, и зачем ему это может быть нужно? Помнится, дед Касьян как-то вскользь упоминал, что шуралеи ему подчинялись. Не говорил, правда, почему. Может, и бабка Авдотья тоже умеет их подчинять? А почему бы и нет?
Значит, Алтрапка поставлял Авдотье контрабандные дефицитные медикаменты? А я его не просто спугнул, а прогнал навсегда. Да-а-а… нехорошо получилось.
А сделка с дьяволом? Сделка с дьяволом – это хорошо?
Хотя, с другой стороны, может быть, они и не являются порождением ада. Может, они просто так выглядят. Может, они и в наш мир раньше тоже захаживали, вот и сформировался у нас именно такой облик бесов: с рогами, хвостом и копытами.
Но если шуралеи – это просто жители параллельного мира, тогда почему они сразу сваливают в закат, как только я кричу им «Изыди» да ещё и крест показываю? Зелёный кот Саныча Арбуз тоже пришелец откуда-то, но он-то не убегает. По совести сказать, я ведь его перекрестить ни разу не пробовал, может, и он бы убежал. Не-не-не, Арбуз – котейка правильный, на нём опыты ставить не будем, а то ещё, чего доброго, и он куда-нибудь убежит. Саныч мне потом такую «благодарность» за это выпишет…
– Вашбродь! Тама ента… Вашу милость к себе яво благородие капитан Синюхин кличут.
Боец Усынин, как и положено, принял строевую стойку в купе с лихим и придурковатым видом.
– А к себе – это куда? – уточнил я.
– Дык эта… они, значится у нас тама…
Ага. Получается, командир, в смысле Спиридоныч, пришёл, а подчинённого, в смысле меня, нет.
– Ну, пойдём, – произнёс я и двинулся в сторону расположения.
– Слышь, Усынин, – обратился я к бойцу.
– Я, Вашбродь!
– Тебя зовут-то как?
Драгун замялся:
– Нифёдом кличут, Вашбродь.
– Нифёдом, значит? Ну, Нифёдом, так Нифёдом.
Надо запомнить.
Спиридоныч действительно ждал меня во дворе дома, отведённого на постой моей группе. Ждал меня не только он. Ещё по мою душу прибыл Дерюгин с двумя бойцами. Не иначе пулемёт будет клянчить.
В ожидании моей скромной персоны участники утренней спецоперации обменивались впечатлениями. Надо сказать довольно эмоционально обменивались. В основном, конечно, Дерюгин с Николаем. Пулемётчики хоть и поглядывали на них с некоторым снисхождением, как-никак именно троица Харитон-Данилыч-Кашин нанесла противнику наибольший урон, однако, голову в пасть леопарду совали всё-таки не они.
Всеволод Михайлович очень красочно описывал и вылазку, и погоню, но особенно восхищался карабином. Нет, двустволки он тоже сильно хвалил, но карабин…
– Сажён с полтораста пальнул. Ну, думаю, не достану. Ан, нет! Попал! Я ещё раз. И снова попал! Ох, думаю, чего ж мне Кукушкин только одно единственное ружьецо-то такое дал? Как бы мы славно поучили бы кобылятников! А когда скорострелы зачли… тут уж я, братцы мои, спервоначала думал, что примерещилось!
Думаю, примерещилось ему как раз тогда, когда он на полтораста саженей стрелял. «Вепрь» – штука хорошая, да только вряд ли поручик вот так запросто с трёхсот метров на скаку два из двух попал бы. Скорее всего, это Бабкин с Горшеневым поучаствовали в общем деле. Им-то такие дистанции не помеха.