Магический спецкурс. Второй семестр
Шрифт:
Я на мгновение задумалась, прислушиваясь к себе. Определенно я все еще была Таней Лариной. Мои воспоминания быпи на месте, новых не появилось, я чувствовала себя как раньше, но следовало проверить еще кое-что.
— В моей комнате в общежитии в нижнем ящике стола лежит дневник Роны. Можешь его достать для меня? У меня нет сил.
Норман кивнул, сделал знакомое движение рукой и через секунду протянул мне уже знакомую тетрадь в кожаном переплете.
Я раскрыла ее в произвольном месте и даже не стала читать текст, хватило и того, что я все
— Я по-прежнему могу это прочесть, — тихо призналась я. — Значит, потоки все- таки объединились и во мне осталась ее магия?
— Или так, или остаточный след ее потока все еще позволяет артефактам распознавать в тебе свою хозяйку, — Норман пожал плечами. — Так или иначе, но Роной ты не станешь. Теперь это уже точно.
Чувство облегчения, которое я испытала в этот момент, я даже не смогла бы описать словами. Наверное, что-то подобное испытывают люди, узнав, что предполагаемая раковая опухоль оказалась безвредной кистой.
Я закрыла дневник и отложила его в сторону, прижала ладони к лицу, чувствуя, что сердце ненадолго срывается в галоп, а потом постепенно успокаивается, и тяжесть, лежавшая на нем все это время, рассасывается.
Через какое-то время я отняла руки от лица и снова посмотрела на Нормана. Он, как всегда, терпеливо ждал, пока я все осмыслю и переживу. Святой человек. Мне захотелось кинуться ему на шею, но я удержала себя.
— Значит, бессмертия все-таки не существует?
— Увы…
— Разочарован?
Этот вопрос заставил Нормана нахмуриться.
— Хочу напомнить тебе, что я в него и не верил. Я не ждал возвращения Роны.
— Возможно, осознанно — нет, — я обхватила руками колени и положила на них подбородок. — Но ты же все равно еще любишь ее. Наверняка же в мыслях у тебя иногда проскальзывало: «А вдруг?»
— Тебя всегда будут преследовать эти сомнения? — заметно помрачнев, спросил он.
Я пожала плечами.
— Ты смирился с ее смертью, потому что не можешь этого изменить. Это естественно и правильно, я все это понимаю. И иногда совсем про нее забываю, но потом что-то напоминает и… И я опять думаю: а вот если бы она все-таки вернулась…
— Ты просто думаешь, что в этом случае я бы предпочел ее, но это не так.
Я тут же подняла голову и удивленно посмотрела на него.
— Не так?
— Конечно, нет, — по его губам снова скользнула едва заметная улыбка. — Я уже совсем не тот человек, каким был одиннадцать пет назад. Да и Рона прожила почти шесть лет без меня. Даже если бы вдруг она появилась здесь, мы бы не смогли просто взять и продолжить с того места, на котором остановились. Такое невозможно, понимаешь? Да, я всегда буду ее помнить. И в своих воспоминаниях я всегда буду ее любить. Она часть моего прошлого, часть меня. Во многом она сделала меня тем человеком, которого ты знаешь и которого ты любишь. Я буду помнить ее, потому что забыть — это все равно что предать. Нельзя перечеркивать прошлое и делать вид, что оно ничего не значит. В конце концов, память живущих — единственное доступное
Глаза предательски защипало и в горле подозрительно заскребло, но я была полна решимости больше не реветь по пустякам. И поэтому плотно сжала губы, чтобы не дрожали, и старалась не опускать веки, чтобы скопившиеся в глазах слезы не полились по щекам.
— Рогатый демон, — в отчаянии выдохнул Норман. — Таня, ну что я опять сказал не так?
Я помотала головой, неожиданно рассмеявшись сквозь слезы. Внутри бушевал такой ураган эмоций, что я окончательно перестала их понимать. Поэтому скользнула руками по плечам Нормана и крепко обняла его.
— Ты раньше мне этого сказ0ть не мог? — через силу спросила я, утыкаясь лицом в изгиб его шеи.
— Да я же говорил… и не раз, — досадливо заметил он, прижимая меня к себе и гладя по волосам.
— Значит, до сих пор звучало не так убедительно!
Он сдержанно рассмеялся.
— Рад, что мне все-таки удалось тебя убедить. Тогда у нас остался всего один вопрос, госпожа Ларина. Я обещал задать его, когда наши отношения перестанут считаться незаконными, и собирался сделать это на выпускном, но… не сложилось. Поэтому я спрошу сейчас. Ты окажешь мне честь, став моей женой?
У меня перехватило дыхание. Еще недавно я так ждала и предвкушала этот момент. Не знала, каким он будет, и, наверное, все получилось бы куда красивее и романтичнее, если бы этот вопрос Норман задал, как и планировал, во время выпускного бала. Но это не имело значения. Все же в предложении руки и сердца важно не то, как оно сделано, а кем оно сделано.
Я отстранилась от него и, сдержанно улыбаясь, ответила:
— Нет, не окажу.
На его лице отразилось замешательство, но прежде, чем оно успело перерасти во что-то еще, я поторопилась добавить:
— Стать твоей женой будет честью для меня.
К счастью, он рассмеялся, оценив мое мелкое хулиганство. И поцеловал, заставляя забыть обо всем на свете. Учитывая наличие кровати и уединенной комнаты, наш поцелуй грозился перерасти в нечто гораздо большее. Рука Нормана уже скользнула под одеяло, пытаясь найти край моей ночной сорочки, но в это мгновение дверь в палату распахнулась и на пороге показался ректор Ред собственной персоной. Я успела по привычке испугаться, но вспомнив, что уже имею право целоваться с кем захочу и в этом мире, только смутилась.
— Я прошу прощения, что прервал вас на самом интересном месте, — пряча ухмылку, сказал ректор, — но там притащился канцлер и с ним дюжина легионеров. Все серьезные такие. Вам придется ответить на их вопросы.
Норман разве что не зарычал, а я нервно рассмеялась.
— Мы сейчас выйдем, — пообещал он. — Дай нам две минуты.
— Ян, имей совесть, — возмутился ректор, — если тебе хватает двух минут, это еще не значит, что их хватает девушке…
— Абрахам! Прокляну!
— Все, понял, скажу, что вы уже идете.