Магический спецкурс. Второй семестр
Шрифт:
Мы рассказали ему всю правду. О Ротте, его коварном плане и о роли, которая была в нем отведена Норману. О судьбе, которую наследник Геллерта готовил самому канцлеру, и об участии во всем этом Марека. По-моему, последнее в каком- то смысле раздавило Кролла-старшего, но мне не было его жаль.
В итоге канцлер предложил нам сделку: он не преследует никого из нас за преступления, которые мы совершили, стараясь помешать Ротту, но ни я, ни Норман не раскрываем свои истинные личности как минимум до выборов. Мы согласились, но оба понимали,
Поэтому сегодня я была здесь. Выборы прошли неделю назад, и тогда же мы раскрыли хозяину столичного Дома Риддик мою тайну. Новость об этом, конечно, в считанные дни облетела весь город. Мы надеялись, что после этого канцлер не решится на какие-либо действия против нас. Пока он не решился.
Хозяин закончил свою короткую речь и получил в награду аплодисменты, под которые поднял с небольшого столика, стоявшего у его кресла, шкатулку и протянул ее мне. Аплодисменты тут же стихли, мне показалось, что все присутствующие затаили дыхание.
Я и сама его затаила, хотя прекрасно знала, что смогу открыть шкатулку. Настоящую проверку я прошла еще неделю назад, а то, что происходило сейчас, было скорее спектаклем для публики.
Как и полагалось, я провела рукой по крышке, направляя магический поток на отпирающее заклятие, и открыла шкатулку, получив свою порцию аплодисментов, под которые вернула ее хозяину. Тот поставил шкатулку на место, а потом вынул из нее небольшую, изящную диадему из белого золота, украшенную изумрудами и бриллиантами. Она прекрасно подходила к перстню Нормана. Видимо, Рона Риддик любила это сочетание. Хозяин надел диадему на мою голову, взял за руку и развернул лицом к гостям.
— Дамы и господа, — торжественно изрек он, — позвольте представить вам Татьяну Ларину, урожденную Дарлу Вонен. Ревоплощение Роны Риддик!
Торжественная музыка снова ударила по барабанным перепонкам. На этот раз она звучала веселее. Я ждала новой волны аплодисментов, но произошедшее дальше заставило мой желудок перевернуться и завязаться в узел. Гости смиренно опустились на одно колено и почтительно склонили головы. Абсолютно все: мужчины и женщины, молодые и пожилые, немногочисленные дети. Даже Инга, вероятно, просто из уважения к торжественности момента.
И даже Норман, хотя это ощущалось до того неправильно, что мне хотелось плакать от этого. Это он был их королем, это перед ним они должны были преклонять колени, а не он передо мной. Кто я такая? Всего лишь самозванка, использующая местные убеждения в своих целях.
Однако Норман не пожелал раскрывать свою личность, сославшись на то, что это только все испортит. Рону Риддик несколько веков возводили в ранг полубогини, а личность Норда Сорроу не вызывала общественных симпатий. Норман сказал, что предпочел бы остаться Яном Норманом до конца своих дней.
Я не стала тогда спорить: это его выбор. Мне нравится Ян Норман, но я надеюсь, что однажды он передумает и захочет снова стать собой. Пусть он уверяет,
А пока нести бремя известности предстоит мне. Конечно, я не планирую становиться ни настоящей королевой, ни даже канцлером. Хотя Норман порой шутит, что через пять лет у меня есть все шансы. Но я слишком молода, по-прежнему слишком плохо знаю магический мир и соваться в политику не хочу. У меня другие интересы в жизни. Зато мне кажется, что сам Норман станет отличным канцлером, когда наконец будет раскрыта его настоящая личность. «Однажды древний король вернется, и Республику ждет новой расцвет» — думаю, это пророчество станет отличным слоганом для избирательной кампании. А что касается отношения магов к Норду Сорроу… Я в силах его изменить.
Признание меня ревоплощением Роны Риддик давало не только защиту, но и возможность говорить и быть услышанной. Благодаря дневнику Роны и рассказам Нормана я знала достаточно много о событиях тех времен и могла выдать это знание за собственные воспоминания. Едва меня проверили на «истинность» ревоплощения, еще до официального признания посыпались предложения об интервью, которые я охотно принимала. И в каждом рассказывала о том, что на самом деле произошло пять веков назад и каким в действительности был Норд Сорроу. Отношение к нему уже начало меняться, и я намерена полностью восстановить эту историческую справедливость.
Норман делает вид, что ему все равно, но я знаю, что это не так. Я еще помню, как в начале учебного года он говорил о Норде Сорроу и о том, как потомки извратили большую часть того, что он сделал. То, чего не сделала для него настоящая Рона Риддик, — не защитила память о нем — теперь делаю я. Уверена, сумей она на самом деле вернуться к жизни, она поступила бы так же.
Когда все гости наконец выпрямились, снова грянули аплодисменты, а Норман взял заранее приготовленный небольшой букет неизвестных мне белых цветов и подошел вручить его мне. Настало время перейти к более приятной части церемонии.
— Как ощущения? — тихо спросил он.
— Кажется, меня сейчас стошнит, — так же тихо пожаловалась я. — Почему ты не предупредил меня, что вы все бухнетесь на колени?
— Боялся, что тогда ты не придешь на церемонию, — усмехнулся он. — И хотя меня мало волнует официальное признание тебя ревоппощением, я очень хотел, чтобы ты пришла на нашу свадьбу.
— Злостный манипулятор, — шутливо проворчала я.
Он рассмеялся, неожиданно привлек к себе и поцеловал, тоже бесстыдно нарушая протокол, но, кажется, вызывая этим умиление всех присутствующих. Хозяин Дома деликатно кашлянул рядом с нами.