Магический спецкурс
Шрифт:
Глава 27
Какие бы сомнения ни терзали меня по поводу Мора, мы с папой действительно оказались в кабинете Ротта. Папа, видимо, тоже не до конца доверял легионеру или ожидал другой опасности. Выпустив из рук сферу портала, он принял боевую стойку, сразу выставляя перед нами щит. Однако это оказалось ни к чему: кабинет был пуст.
— Повезло, — выдохнула я.
— Дважды повезло, — убирая щит, пробормотал папа. — И твой преподаватель нас не подставил, и Ротт куда-то ушел. Ты запри дверь. Вас же учили этому?
Я
— Что ты ищешь?
— Журнал распоряжений, — коротко пояснил папа и почти сразу издал победное восклицание, доставая из нижнего ящика внушительный фолиант. Золотое тиснение на обложке гласило, что это и есть то, что он искал. — Старший легионер записывает в нем распоряжения: кого из задержанных в какой камере держать, кого отвести на допрос, кого доставить в зал суда. Каждое распоряжение в ту же секунду поступает ответственным за соответствующие действия легионерам.
— Что-то вроде электронного документооборота?
— Можно и так сказать. Ага, вот! — воскликнул он, пролистав последние страницы. — Распоряжение поместить Яна Нормана в одиночную камеру особого режима… Похоже, Ротт не доверяет даже надетым на него браслетам.
— Там очень плохо? — зачем-то спросила я, и мой голос прозвучал испуганно и несчастно.
— Таня, успокойся, — немного раздраженно потребовал папа, — это Легион, а не застенки гестапо. Там обычные камеры. Пробраться туда тяжело: слишком много охраны. И выбраться, соответственно, тоже. Так, еще тут написано, что на завтра назначено чрезвычайное разбирательство по его поводу. Надо же, смело…
— Что это значит?
Папа сидел в кресле старшего легионера столицы так уверенно, как будто все еще чувствовал его своим.
— Это значит, что Ротт торопится. Еще ничего не произошло, а он уже назначил чрезвычайное разбирательство. То есть ускоренное рассмотрение дела, при котором обвиняемый почти лишен возможности защищаться. Используется в ситуациях, угрожающих общей безопасности.
— Вроде терактов?
— Именно.
В груди возник холодок и обернулся вокруг сердца. Я посмотрела на папу с надеждой: он должен что-то придумать!
— Пап, теперь-то что будем делать?
Он сосредоточенно побарабанил пальцами по столу, хмуро глядя на журнал, а потом медленно, как будто неуверенно, потянулся к перьевой ручке, которая лежала тут же, на столе.
— Чем черт не шутит, вдруг получится, — пробормотал он, занося руку над чистой страницей.
— Что ты собираешься делать? — Я во все глаза следила за его движениями. Но ведь не может же все быть так просто…
— Напишу распоряжение привести твоего Нормана сюда. Отсюда выбираться все-таки проще.
Но он медлил, как будто не решался внести запись. Видимо, его тоже что-то смущало.
— А что, каждый может тут писать? — удивилась я. — И оно сработает?
— Нет, не каждый. — Он покачал головой и напряженно посмотрел на меня. — Только старший легионер
— Каким?
— Формально с меня тоже никто не снимал полномочия. — Папа слабо улыбнулся. — Ведь я инсценировал свою смерть. Смерть автоматически уничтожает полномочия, значит, никому не пришло бы в голову проводить ритуал, обратный назначению на должность. Я надеюсь. В этом случае формально, с точки зрения магии этого журнала, я все еще старший легионер столицы. Он может принять мое распоряжение.
— А если нет? — затаив дыхание, поинтересовалась я.
— Понятия не имею. — Папа нервно усмехнулся. — Но, наверное, лучше мне снять иллюзию, чтобы лишняя магия не вмешивалась. Так что не пугайся сильно, ладно?
Я все же отпрянула, когда по его лицу прошла уже знакомая мне рябь. А потом открыла рот от удивления, на мгновение забыв, где я и зачем сюда пришла. Настоящее лицо папы было… старым. То есть не таким уж, конечно, и старым, но он вдруг оказался гораздо старше, чем я думала. До сих пор я считала, что моему папе сорок пять лет и он совсем не намного старше Нормана. Однако теперь передо мной сидел мужчина под шестьдесят.
Папа снова улыбнулся, но уже иначе. Немного грустно.
— Дорогая, ты же не думала, что я мог стать старшим легионером столицы в двадцать два года? Мне было тридцать шесть, когда я получил эту должность. И исполнилось тридцать семь незадолго до того, как ты родилась.
Я не знала, что сказать. Конечно, логично, но почему, черт побери, мне ни разу не пришло это в голову раньше?
— А мама? — только и смогла спросить я.
— Нет, мама не меняла возраст, только внешность. Я сделал себя ближе к ней по возрасту, потому что ровесники привлекают меньше внимания.
Я кивнула и совершенно не к месту и не ко времени уточнила:
— То есть возраст Яна — не проблема, я правильно понимаю?
Папа поджал губы и сдержанно проронил:
— Скажем так, его возраст стоит последним в списке проблем.
Я не стала уточнять, что идет в списке перед этим. И насколько он длинный. Тем более папа уже склонился над журналом и принялся аккуратно выводить в нем текст распоряжения, а мне пришлось затаить дыхание.
Всего минуту спустя он поставил последнюю точку и снова на мгновение задумался. Остальные распоряжения были подписаны Роттом, но папа все же поставил свою подпись. Еще через секунду буквы вспыхнули переливчатым сиянием и тут же погасли.
— Что это значит?
— Что я все еще старший легионер столицы, — улыбнулся он. — Сейчас его приведут сюда. У нас есть немного времени, чтобы подготовиться.
Мы встали по обе стороны от двери. Папа наложил на нас какое-то маскировочное заклятие и заверил, что до первой атаки конвой нас не заметит. Оставалось надеяться, что их будет не слишком много.
Конвоиров оказалось четверо. Двое вошли первыми, Норман — за ними, еще двое следом. Все пятеро заметно растерялись, увидев абсолютно пустой кабинет.