Магический спецкурс
Шрифт:
— Посмотрим…
Они схлестнулись — на этот раз уже в равной магической дуэли. Метали проклятия, закрывались щитами, обрушивали друг на друга всю мощь демонического измерения, заставляя здание Легиона дрожать и шататься. Как все вокруг не разлетелось на куски, не представляю. Мне казалось, весь мир должен вот-вот рухнуть. Я не знала, сколько это может продолжаться, но ведь должен где-то быть предел и у темных магов?
Оказалось, что он действительно есть, и Ротт достиг его раньше: после очередного удара Нормана он повалился на пол, а подняться уже не смог. Он обессилел, ведь темный поток все равно черпался
Ротт нервно рассмеялся, когда Норман медленно приблизился к нему, тяжело дыша и машинально оправляя преподавательскую форму.
— Демон тебя задери, Сорроу, почему ты не можешь просто сдохнуть?
— Почему? — Норман удивленно приподнял брови. Чуть наклонившись и понизив голос, он как будто по секрету сказал: — Потому что ты только возомнил себя истинным королем. А я на самом деле король.
Он снова поднял руку, собираясь бросить в Ротта последнее заклятие, но тот внезапно воскликнул, как-то совсем по-детски закрывшись ладонью:
— Пощади!
В этом возгласе было столько страха, мольбы и отчаяния, что Норман замер, так и не сотворив заклятие. Он смотрел на Ротта со смесью удивления и презрения. Наверное, сам он ни за что не попросил бы пощады, но и хладнокровно прикончить человека, к ней взывающего, не мог.
— Я оставлю тебя в покое, — принялся обещать Ротт, почувствовав, что ему удалось зацепить противника своей просьбой. — Тебя и Рону, ее семью. Я немедленно отправлю людей в Орту, чтобы они остановили низших. Я все сделаю. Только, пожалуйста, не убивай меня.
Рука Нормана сама собой опустилась, я видела борьбу, отразившуюся на его лице. Мое собственное сердце заходилось в груди, захлебываясь пульсирующей кровью. Я уже не понимала, чего хочу: чтобы Норман пощадил Ротта или чтобы он его прикончил.
Норман тяжело сглотнул и сделал несколько шагов назад, почему-то качая головой.
— Знаешь, Ротт, Ян Норман сейчас пощадил бы тебя. Он простил бы тебе все обиды и оскорбления, нанесенные ему. Ян Норман старается быть хорошим человеком… Но Норд Сорроу никогда не прощал своих врагов.
Он еще не закончил произносить эту фразу, а его внешность уже изменилась. Перед нами предстал древний король, словно сошедший с собственного портрета.
— Особенно тех, кто угрожал дорогим ему людям. Мне поздно постигать эту науку.
Знакомым движением он извлек из воздуха меч.
— Но я дам тебе еще один шанс оказаться сильнее меня. И это самое большое милосердие, на которое ты можешь рассчитывать.
Ротт медленно поднялся и тоже достал сквозь пространство меч. Его лицо снова стало злым, заставляя меня поверить, что собственные обещания он забыл бы в одно мгновение. Они снова сошлись в поединке. Бывший король и наследник. Оба прекрасные фехтовальщики. Металл звенел о металл, яростные удары высекали искры. Ротт был моложе, но устал сильнее, а на стороне Нормана сражались опыт и ярость. Можно было подумать, что мысленно он сейчас снова в далеком прошлом, на той дуэли, которая прервала его прежнюю жизнь. Превратила из Норда Сорроу в Яна Нормана.
Схватка не продлилась долго. Ротту удалось полоснуть Нормана по руке. Ткань форменного сюртука мгновенно пропиталась кровью, но это лишь распалило бывшего короля.
Ротт захлебнулся хрипом, его рука опустилась, а колени подогнулись.
Норман вынул меч из уже мертвого тела, позволяя тому упасть.
В Большом зале суда снова стало очень тихо. Стук сердца, звучавший у меня в ушах, остался единственным звуком. Пока в этой тишине Норд Сорроу не произнес:
— Теперь мы в расчете и с тобой, Гордон Геллерт…
Глава 28
Не знаю, сколько времени прошло до того момента, как я заставила себя подняться. Мне хотелось верить, что всего пара секунд. Я осторожно приблизилась к Норману, который все еще оставался в образе Норда Сорроу.
— Ян, — осторожно позвала я, почему-то опасаясь подходить близко.
Он вздрогнул и повернулся ко мне. Как и прежде, совершенно чужое лицо казалось таким знакомым. И таким уставшим… На лбу и висках блестели капельки пота, а темные глаза пугали пустотой. Буквально через пару мгновений по лицу Сорроу прошла рябь — и перед нами снова стоял мой преподаватель из Орты. Выглядел он не менее уставшим и опустошенным. Рукавом сюртука вытер лицо, едва заметно поморщившись от боли в раненой руке, и хрипло заметил, кивнув на дверь, которая появилась снова, едва Геллерт Ротт умер:
— Кажется, здесь мы закончили. Можем возвращаться в Орту.
— Вы идите, а я останусь здесь, — неожиданно заявил папа, тоже подходя к нам. В ответ на мой вопросительный взгляд он пояснил: — Танюш, тут сейчас такое начнется… Ты сама подумай: старший легионер столицы убит сбежавшим темным магом. Нужно найти, чем оправдываться. В настоящий момент я единственный уполномоченный старший легионер столицы и имею доступ ко всем документам и всем следящим чарам. Использование Роттом темной магии несомненно зафиксировано, нужно это запротоколировать. И он должен был выписывать самому себе тайные разрешения на темные заклятия, чтобы их не заметили. Надо найти эти разрешения. Времени мало, и действовать надо быстро.
Мне не нравилась эта идея. Совсем не нравилась. Ни капельки. Оставлять папу здесь одного… Как будто бросить в стане врага. Однако он выглядел довольно уверенно.
— Не бойся за меня. — Он улыбнулся. — В конце концов, тут до сих пор остались мои прежние друзья. И если я оперативно доберусь до них и изложу свою версию событий… Они помогут. А я постараюсь прислать в Орту помощь, как только будет возможность.
— Не лучше ли тогда Тане остаться с вами? — предложил Норман. — Здесь все-таки безопаснее, чем сейчас в Орте.
Этот вариант нравился мне еще меньше, и я инстинктивно вцепилась в его руку, словно боялась, что он действительно уйдет один. Папа заметил это движение и грустно улыбнулся.
— В жизни каждого отца наступает момент, когда приходится отдать свою девочку другому мужчине. Теперь моя дочь — ваша забота, лорд Сорроу. Берегите ее. У вас это лучше получается, чем у меня.
Норман кивнул. Так торжественно и серьезно, что у меня ком встал поперек горла. Я не могла отделаться от мысли, что папа прощается с нами. Но могла ли я ему указывать? Конечно, нет. Поэтому только крепко обняла, чмокнула в щеку и пообещала, что мы скоро увидимся.