Магистериум морум
Шрифт:
— Не можешь оспорить? — оскалился инкуб и потянулся за другим помятым пирогом, с чирками.
Он взялся за него основательно, откусив вместе с глиняной сковородой. А после задумчиво уставился на то, что открылось внутри.
— Неужели так же устроен мир адский? — удивился Фабиус, не замечая, чем занят инкуб. — Ведь у его созданий нет души? Чем же тогда будет оскорблён спасенный, если в душу-то ему наплевать не смогли?
— Тогда он посчитает, что ему ещё куда-нибудь наплевали, — осклабился демон.
Он
Алекто — и та перестала его бояться, подсела к самым ногам и жевала тихонько буженину, брошенную им на пол.
Потрескивал разожжённый слугами камин, прогоревшие почти под корень свечи фыркали, захлёбываясь плохо стекающим воском. Было душно, благостно и странно. И мир замер на миг перед рассветом, чтобы насладиться этой небывалой картиной — маг и демон за одним столом, друг против друга, горячее вино и фальшивая кошка.
— Вот-вот покажется солнце, — произнёс Фабиус. — Надеюсь, ты не боишься рассвета?
Демон отрицательно покачал головой.
— С рассветом у нас добавится забот, — продолжал магистр. — Слуги собрали убитых и сложили их во дворе, раненые разбежались. Но утром тела увидят горожане. Не стоит давать им лишний повод подложить вчерашнее. Я знаю людей — гора трупов отнюдь не успокоит их.
— Значит, первым делом надо починить ворота, — пожал плечами демон. — А потом видно будет.
— Я не всесилен настолько, чтобы сращивать мёртвое.
— Ну так заставь чинить деревяшки того, кто утром придёт сюда первым! Я могу создать иллюзию целого, но простоит она недолго. Проще поработить сознание людей, и пусть они чинят.
Магистр потёр пальцами виски и покачал головой.
— Разве ты не можешь? — удивился демон.
— Могу… Но кого ты хочешь из меня сделать? — спросил Фабиус мрачно.
— Не я научил тебя этому, — пожал плечами инкуб. — Раз ты умеешь — ты уже есть то самое чудовище, каким пугаешь себя сейчас. Стоит ли бояться того, что свершилось?
Фабиус снова качнул головой, и демон встал, в раздражении.
— Сегодня ночью ты убивал многих людей! — рявкнул он.
— Я убивал разбойников!
— Ты успел учинить над каждым какой-то суд, согласно вашим примитивным людским законам? — Демон сделал глубокий вдох, дабы умерить гнев и не покалечить мага своим разгорающимся дыханием. — Ты точно знаешь, смертный, какие внешние признаки определяют в человеке принадлежность к «разбойникам»? И знаешь, что все «разбойники» обязательно должны умереть?
— Это были бунтовщики! Они ворвались в дом префекта, чтобы… Чтобы…
Маг запнулся. Больно много ехидства было в глазах инкуба.
— Что бы «что»? — переспросил тот. — Отбрось пафос, маг. Что именно
— Но они это делали!
— Но шли-то они сюда, чтобы установить справедливость так, как они её понимают!
— А установили разор и насилие!
— Вот именно, — кивнул демон и сел. — А префект, между прочим, должен был следить за порядком, а не воровать вяленую рыбу. И? Мы убьём с тобой всех, подчистую? А что мы будем есть завтра?
Фабиус понял, что демон в запале полемики апеллирует к нему, как к сородичу, тоже питающемуся душами людей, и в ужасе закрыл лицо руками.
Он не хотел больше спорить. Он не был демоном, не жил вечно, и цели имел короткие. Вот сегодня — всего лишь… Что? Чего он хотел? Убив одних, защитить этим других?
Инкуб кивнул, прочтя его мысли.
— Так и сказал бы сразу: думать я не способен, но и ворота починить не могу. Это же насилие над людьми.
Фабиус поднял голову:
— Ну, да, да… Сейчас ты скажешь: «Цель оправдывает средства». Я читал «Полемику с демонами» Гремена Скорочадского.
— А что, есть и такая книга? — удивился инкуб.
— А ты как полагал? Ведь были когда-то времена, когда между людьми и Сатаной заключали Договор. Не дураки же сочиняли эти бумаги. Договор даёт возможность выживать и вам, и нам. Значит, паритет тогда найти удалось. Хоть люди и «не способны думать» по твоим демоническим меркам. А по мне — так ты подменяешь мыслительный процесс поиском личной выгоды!
— Хорошо, — кивнул инкуб. — Тогда говори, что предлагаешь ты?
— Для этого я должен знать, что тебе от меня нужно!
— Клянусь, что расскажу тебе, когда мы остановим твой бунт и разоблачим перед моим Адом мерзавца, что орудует в городе. Я оскорблён, человечек. Сильные адского мира не нарушают закона о Магистериум морум, а какая-то свиномордая шваль!..
Маг кивнул и налил вина, а демон стал разглядывать кошку: вот где был кладезь тайн, но как добраться до них? Мысли фурии в кошачьем облике стали бессвязными и нелепыми: голод, страх, месть, тревожащий шорох под половицами… Приложило бедняжку отменно.
Демон понимал: в самой глубине естества фурия жаждет мести. Силы рано или поздно вернутся к ней, но рискнёт ли она распорядиться ими как должно? Бабы трусливы, но нет правил без исключений…
И почему Аро… (если это был он?) вызвал именно фурию? Что ему в ней? Ни особенного ума, ни владения собой… К тому же — баба.
Бабы в Аду — вещь редкая, ибо редка глупая сила. Не дозревают демоницы до «баб», ухитряясь спалить вечный огонь сущих за пару тысячелетий.
Фурии — исключение. Как-то уцелели, вызрели, перезрели. И Алекто — ещё получше прочих своих товарок. Сила есть, ума не надо. Не матриарх — бестия.