Магистр! Вы, кажется, влюбились
Шрифт:
Разобрать слова не получалось, только примерно представлять, кто говорит.
Сначала долго — мать ректора, потом несколько слов бросил Ануш. Леди попыталась возмутиться, голос ее возвысился и окреп — и резко оборвался.
И зазвенел хрустальный колокольчик. Преграда искажала звук, но даже так голос таинственной Вилоры был столь же прекрасен, как и она сама.
Сзади меня магистр втянул воздух сквозь сжатые зубы, и я только сейчас осознала, что он тоже прислушивается к голосам за дверью.
— Слышите что-нибудь?
Магистр
Я затрепыхалась, опасаясь, что меня сейчас банально раздавят, но непоправимого не произошло — убедившись, что услышать разговор никак не представляется возможным, магистр отступил. И теперь просто нависал сверху, очень меня этим нервируя.
Рядом с Даяном я чувствовала себя умиротворенно, он многое обо мне знал, не осуждал и помогал, ничего не требуя в ответ. Сержант был замечательным.
О магистре того же сказать я не могла. Один только его вид пробуждал беспокойство. Я не чувствовала себя в безопасности и постоянно находилась в напряжении рядом с ним.
Радовало только то, что виделись мы совсем редко.
Раньше.
А теперь оказались в тесной комнатке, наедине.
Я отчетливо ощущала запах его одеколона, терпкий и не предвещающий ничего хорошего. Тяжелый, но достаточно приятный.
И чувствовала себя ни в чем не уверенной.
— Она очень красивая, — призналась я, когда в очередной раз в неразборчивом гуле звякнул хрустальным колокольчиком голос ослепительной леди.
Кого я имею в виду, Гэдехар понял сразу.
— И знает об этом. — Он отошел к столу, занял стул, на котором всего несколько дней назад вот так же сидел сержант, и выжидающе посмотрел на меня. — Если не ошибаюсь, госпожа Шад, вы обещали мне чай.
И я засуетилась. Пока вода закипала в чайнике, выставила на стол тарелку с булочками и едва сдержала улыбку, когда магистр заинтересованно потянул носом воздух, вдыхая одуряюще вкусный запах сдобы. Пододвинула тарелку ближе к ректору, мне не жалко, а он явно голодный.
Чай делала, периодически поглядывая на дверь. Я уже знала, что в просторном и полном запоздалого эха библиотечном зале никогда не слышно, что творится в маленькой каморке, но все равно боялась, что дверь вот-вот откроется и на пороге покажется леди Гэдехар во всем своем устрашающем величии.
Но время шло, а нас так никто и не спешил находить. Когда чай был готов, сквозь дверь просочился Ануш.
На лице его светилась запредельно счастливая улыбка. Я и не подозревала, что он умеет ТАК улыбаться… не представляла даже, что он в принципе улыбаться умеет. Не ухмыляться или скалиться, а улыбаться. Так светло и радостно.
— Будто ожил ненадолго, — поделился он с нами впечатлениями. — Твоя мать все так же воинственна.
Облетев каморку, привиденчик завис под самым потолком, помолчал немного, разрываясь между жаждой
— Думаю, им стоит помочь с поисками. Без меня не справятся, — сдался он и, не дожидаясь нашей реакции, улетел дальше доводить сбежавших от него леди.
— А ведь он их так и из академии выгонит, — заметила я, проводив взглядом воодушевленного Ануша.
— Ненадолго, — подтвердил магистр, принимая из моих рук щедро наполненную до краев кружку с чаем.
— Тогда почему вы сразу его не попросили? — удивилась я, но тут же сообразила, что ответ знаю и так. — Он отказался бы, да?
Гэдехар кивнул.
И у меня тут же появился один очень интересный вопрос, который задать я не могла. Он был, можно сказать, личный…
Я заняла свое место за столом, напротив ректора, и осторожно попробовала горячий чай.
Любопытство грызло.
— Спрашивайте, госпожа библиотекарь, — разрешил магистр, заметивший, как я ерзаю на стуле.
Покрепче обхватив кружку руками, я посмотрела на него исподлобья.
— Ануш на вас злится.
— Это очевидно, — кивнул Гэдехар.
— А почему?
Магистр задумчиво посмотрел на меня, и я мгновенно пожалела, что поддалась любопытству. Даже попыталась подготовиться к напоминанию о том, что это не мое дело.
Но он решил не одергивать меня.
— Считает, что я его бросил.
— В смысле, на произвол судьбы?
— В смысле, одного в этой академии, — улыбнулся Гэдехар. — К библиотеке я привязал его задолго до того, как начал здесь преподавать.
Я успела изучить все грани нелюбви Ануша к студентам и могла представить, как же он бесился, когда его здесь заперли.
Если слухи правдивы и эти двое были друзьями… магистр, можно сказать, жестоко наказал своего друга.
— Кхм… а можно еще один возмутительный вопрос?
Ректора моя нерешительность развеселила, и мне все разрешили.
— За что Ануша лишили тела на такой длительный срок? Отлучение души на семнадцать лет — очень жестокое наказание.
Магистр не хотел отвечать, ему не понравился этот вопрос, и, вероятно, мне бы стоило задать его напрямую Анушу… но у него об этом мне было совсем неловко спрашивать. Да и были сомнения, что привиденчик расскажет.
Ректор, кажется, подумал о том же самом. А еще он вспомнил, что мне с этой заключенной душой еще шесть лет работать, и сообщил:
— Ануш — черный целитель.
Я никогда раньше не слышала о подобном и не смогла прочувствовать весь ужас ситуации. Магистр просветил.
И через десять минут я уже знала, что Ануш промышлял преступными опытами над людьми, был пойман и наказан соответственно своему проступку. И заключенной душой он стал лишь потому, что догадался для своих опытов отлавливать преступников. Если бы ловил без разбора всех подряд, его бы вообще казнили.