Магия белых ночей (сборник)
Шрифт:
Аглая усмехнулась, её пальцы полыхнули магией. Я побледнела:
– Она же сейчас всех положит! Лёша…
– Именем императора! – перекрывая возбуждённый гул рявкнул Мезенцев.
Это было ошибкой.
– Братцы, облава!
– Бежим!
Толпа хлынула во все стороны. Снаружи послышался свист жандармов. Это подстегнуло ещё больше. Позабыв об Аглае, люди ломились в двери, выпрыгивали в окна, кто-то попытался спрятаться под трактирной стойкой. Всё это я наблюдала из-за плеча Мезенцева – он успел
– Лёша, Аглаю не потеряй! – наказала я, но он только отмахнулся:
– Да пусть уходит!
Я с отчаянием следила за толпой. Словно почувствовав на себе мой взгляд, Аглая обернулась, и наши глаза встретились. Она зло усмехнулась, магический щит вокруг неё полыхнул.
– Ах ты!.. – ни на что не надеясь, я ударила чистой силой. Магия сорвалась с пальцев вместе с каплями крови. Щит Аглаи заискрил, наливаясь светом так, что больно стало смотреть, а потом лопнул, разорвавшись от схожей магии.
– Держите её!
Воспользовавшись тем, что народ схлынул, Мезенцев кинулся женщине и крепко схватил за руки, не давая сплести очередное заклинание. Впрочем, это и не требовалось. Оглушенная взрывом, она стояла без движения. Только грудь вздымалась, выдавая волнение.
– Ваш благородие! Вы как? – жандармы наконец прорвались внутрь.
– Живы. В кандалы её и в острог! – приказал Мезенцев.
– Подождите, – остановила я, направляясь к арестованной.
– Варя… – Алексей попытался преградить мне путь, но я отстранила его и подошла вплотную. Почуяв моё присутствие, Аглая вскинула голову и посмотрела прямо в лицо.
– Троицкая? Ты?
– Я.
Она горько усмехнулась:
– Я думала, ты уехала.
– Вот, вернулась.
Аглая кивнула и вдруг тоненько засмеялась:
– Я так Каменской и сказала: вернётся Варя и простит, а та заладила: моим будет!
– Ты это про что? – опешила я.
– Это Аглая Юрьевна про тот поцелуй с Каменской. Они в фанты играли, вот и выпало поцеловать офицера охраны, а тут мимо я шёл, караулы проверять, – охотно пояснил Мезенцев. Я охнула:
– А объяснить сразу не мог!
– Так ты ведь ничего не сказала, – весело отозвался он. – Ну ежели всё решили, так, может, во дворец поедем?
– Погоди, – я снова повернулась к Аглае. – Тётку ты порешила?
– Как ты узнала?
– На проклятие кровь нужна. Родственная лучше всего.
– Ты сама знаешь, так что спрашиваешь? – усмехнулась та. Некогда красивое лицо исказилось от усталости. – Лукерья меня никогда не любила да дурой обзывала. Вот я всё и придумала, Марфу нашла…
– Но почему императрица? – только и спросила я.
В тёмных глазах мелькнула ярость.
– Потому что она не достойна его! – произнесла Аглая срывающимся голосом. – Немка, ещё и незаконнорождённая!
– Тише! – прошипел Алексей,
В ответ Аглая только рассмеялась:
– Да хоть на пятьдесят! Без НЕГО мне и жизнь не мила!
– Кого? – не понял Мезенцев
– Императора нашего, Николая Павловича, – пояснила я. – Она в него влюбилась, ещё в Смольном.
– Да, он мне улыбался, а потом… Потом немка эта его околдовала! – упоминание возлюбленного придало Аглае сил. Она выпрямилась и гордо посмотрела на окружавших её жандармов. – Только со мной он может быть счастлив!
– В кандалы и в острог, – приказал Мезенцев. – Объявить сумасшедшей, речи не слушать!
Аглая окинула его безумным взглядом и вдруг, с силой оттолкнув ближайшего конвоира, кинулась к двери.
– Стой! – жандармы устремились за ней.
– Уйдёт ведь! – Я оглянулась и махнула рукой, поднимая в воздух карты. Кружа, они обступили Аглаю, мельтеша перед лицом, точно мотыльки.
– А-а-а-а! – она закричала и попятилась, снова оказываясь в руках стражей порядка. Щёлкнули кандалы.
– Варя, хватит, – приказал Мезенцев. Карты, покружив ещё немного, одна за другой попадали на пол.
– Лёш, я не хотела… оно само, – беспомощно пролепетала я.
– «Само», – передразнил он. – Вот что мне с тобой делать, несчастье ты моё?
– Ну… наверное, во дворец отвези, – потупилась я.
– Отвезу, мне ж ещё благословение у императрицы просить надобно, – усмехнулся он, подхватывая меня под руку и уводя прочь.
– А как же Каменская? – не выдержала я.
– А что Каменская, ты же слышала, в фанты они играли… – он распахнул дверцу кареты.
– Ты хоть бы сопротивлялся, что ли, – пробурчала я.
– Ага, ещё бы и на помощь позвал, на потеху всему полку! – Алексей усмехнулся и взял меня за руку. – Простишь меня?
– Уже простила, – вздохнула я. – Лёша, ты…
Мой изумлённый возглас потонул в поцелуе.
Ко дворцу мы подъехали только через полчаса – опасаясь, что объяснения будут долгими, Мезенцев наказал кучеру кружить по городу.
Когда я выходила из кареты, причёска моя была растрёпана, а губы опухли от поцелуев. В таком виде мне и пришлось предстать перед императорской четой, ожидавшей разъяснений.
– А, Мезенцев, вы как-то не торопились, – заметил император.
– Виноват, ваше величество!
– Виноват он, – фыркнул император. – Мне уж Александр Христофорович всё рассказал! Ступайте уже!
– Погодите, – улыбнулась Александра Фёдоровна. Она встала и повернулась к мужу. – Николай Павлович, не могли бы вы икону взять да рядом со мной встать?
– Зачем это? – не понял император.
– Мне Голицына весточку прислала. Молодых благословить надобно… Да вы и сами видите.