Магия белых ночей (сборник)
Шрифт:
– Анна Тимофеевна, Анна Тимофеевна, это я, Акулина. Простите, что ночью бужу. Но там гость на пороге, чумной, драный. Подрал его кто – непонятно.
Подскочила с постели Анна быстро и споро. Домашнее платье надела не раздумывая – некогда наряжаться! – и вышла к Акулине.
Та встретила её с толстенной свечой в подсвечнике, из-под чепчика торчат кудряшки, лицо заспанное, но глаза вытаращены, как у совы.
– Я спала, а он как затарабанит в дверь, – затараторила Акулина. – Ну я и бегом отворять. А он стоит ни жив ни мертв. Весь подранный.
– Пойдём, – коротко приказала Анна.
Кроме ночлега и пропитания она занималась лекарством и считала своей прямой обязанностью заботиться о нуждающихся. Да и за это неплохо платили, в частности – томные барышни, мечтающие выглядеть привлекательнее для женихов, и поседевшие графы, чья удаль уже не юношеская, но седина в бороду, а бес, как говорится… Так что по пути в гостевую Анна Тимофеевна захватила свой деревянный чемоданчик со снадобьями и мазями на случай, если у гостя обнаружатся раны.
Он ждал их, развалившись на стуле, бледный и со всклоченными бурыми волосами. На вид ему можно было дать около двадцати пяти. На мужественном лице с густой щетиной длинная царапина, тулуп распахнут, на разодранной льняной рубахе алеют следы, ткань пропиталась тёмным, что значит травмы серьёзные.
– Батюшки, голубчик, – охнула Анна Тимофеевна, едва не выронив чемоданчик. – Кто вас так?
Молодой мужчина не без труда поднял запрокинутую голову, его губы, бледные и обескровленные, шевельнулись с трудом, он поморщился от боли.
– Лесом ехал… – выдавил мужчина. – Напали… Дикие, как черти. Еле отбился сам и лошадь уберёг. Ваш конюх в стойла увёл…
Анна торопливо приблизилась к мужчине и, подставив стул, села рядом, на ходу раскрывая чемоданчик со снадобьями.
– Неосторожно вы в такую метель лесом поехали, – сказала она участливо и потянулась к его рубахе. – Дайте-ка я посмотрю, что у вас с ранами.
Мужчина перехватил слабыми пальцами её запястье и посмотрел прямо глазами цвета крутой заварки.
– Не стоит, – произнёс он с излишней для его бледности уверенностью. – Барышням негоже видеть такие травмы.
– Да бросьте, сударь… Как вас?
– Михаил Вольдемарович Статский, – отрапортовал он хрипло и покривился от боли.
Колдунья кивнула и проговорила:
– Так вот, Михаил Вольдемарович, я по долгу службы повидала такие раны, что ваши царапины меня не испугают. Но не проверить их нельзя. Вдруг там осколки какие или загноение.
– Да какое загноение на таком морозе… – бросил Михаил Вольдемарович и потерял сознание.
Не теряя времени, Анна с Акулиной перетащили его на кровать в свободной комнате, что оказалось задачей не из лёгких – весил он, как здоровый телёнок. Вдвоём они стянули с него рубаху и, пока Акулина промакивала ему лоб компрессом, Анна стала наносить снадобья, зачаровывая каждое заклинанием. Подрали гостя знатно. Удивительно, как живой остался и смог добраться до города.
Акулина с опаской косилась на изорванную грудь мужчины и причитала:
–
– Сказал ведь, – отозвалась Анна, накладывая новый слой мази на особо глубокую рану, которая требовала большего внимания, – ехал через лес.
– Да я слыхала, что через лес, – отозвалась Акулина. – Так на кой в эти дебри ломиться? Ещё и в непогоду? Чудо, что живой выбрался да до города доехал.
Анна согласилась:
– И правда чудо.
Пока Анна возилась с ним, успела подметить, какое крепкое и подтянутое тело у её нового постояльца. Таких она не видела прежде, хотя на раненых мужчин насмотрелась ещё в военные времена, когда помогала зельями и заклятиями лечить людей.
Управились с ним только уже глубоко за полночь, когда метель в трубах завывала уже вовсю. Укрыв гостя одеялами, они покинули его комнату. Акулина обещала проведывать и, несмотря на попытки Анны воспротивиться, отправила колдунью спать.
– Идите-идите, голубушка, – сказала ей Акулина, заталкивая её в спальню. – Вы вон сколько сил потратили. Колдовство накладывали, мази. Вам отдохнуть надо. А я послежу. Я всё равно несколько раз за ночь встаю.
Не найдя аргументов, Анна вернулась к себе в комнату и смогла наконец заснуть крепким сном колдуньи, которая выполнила свой долг.
Утро проникло в комнату колдуньи через окно, осветив пол белым зимним светом. Нижняя половина окна была засыпана снегом, зато в оставшейся его части было видно голубое небо. Потянувшись, Анна поднялась и быстро привела себя в порядок перед рукомойником. А после того, как облачилась в повседневное платье пыльно-голубого цвета с пышной юбкой и тёплыми рукавами, вышла из комнаты.
Спустившись в обеденную, Анна Тимофеевна обнаружила новоиспечённого гостя за столом, куда более бодрого, чем накануне. Акулина в изумлении стояла рядом, прижимая поднос к груди, и таращила на него большие водянистые глаза. А всё потому, что уплетал завтрак Михаил Вольдемарович так, что и волк позавидует.
Анна проговорила, подходя к столу:
– Вы бы не торопились так, Михаил Вольдемарович. Не ровён час, поперхнётесь.
– Доброго утра, благодетельница, – расплывшись в широкой улыбке с красивыми ровными зубами, ответил гость, чуть отвлекаясь от трапезы. – Не переживайте за меня. Аппетит у меня хороший, но ем с умом, хоть и быстро.
– Пусть так, – согласилась она. – Но вы рановато встали. Раны ваши хоть и не смертельные, но очень глубокие и опасные. Некоторые мне пришлось зашить, другие перекрыла мазями. Надо бы подождать, пока затянутся. Тогда и в путь можно.
На что гость только отмахнулся и произнёс довольно:
– На мне заживает быстро. Да и некогда рассиживаться. Дела не ждут. Я вам невероятно благодарен. Без вашего участия я бы сейчас не сидел здесь и не встретился с этими прекрасными пирожками. Кто ваш повар? Я бы с удовольствием заказывал у него выпечку с мясом.