Магия греха (Двойная жизнь)
Шрифт:
Однако до двадцати одного года Нелл оставалось еще два месяца. «Не волнуйся, я устрою пир, – пообещала она, – причем так, что ты будешь со мной».
Нелл видела, что гости расходятся. Филипп помогал некоторым особо нерасторопным уйти, энергично жал руки, заверяя в самых наилучших чувствах, так что у уходивших не оставалось никакой зацепки, чтобы задержаться на несколько минут и пропустить еще парочку бокалов роскошного вина. Нелл тоже помогала ему. Это были люди, которых она вряд ли когда-нибудь увидит в будущем, потому что она никогда не была знакома с ними в прошлом. А то состояние, в каком они покидали этот дом, не оставляло надежд
– Он тяжело переживает это, мисс, – обратился к Нелл Мерсер. – Он слишком мягкий и чувствительный, наш бригадир. Мисс Элизабет была хорошей девочкой. – После этих слов Мерсер взглянул своими удивительно голубыми глазами в глаза Нелл. – Я считаю, ей очень повезло, что у нее была такая подруга, как вы. Если хотите знать, мисс, мы с бригадиром очень ценим то, что вы сделали для мисс Элизабет. Мы вам очень благодарны.
Бригадир хотел добавить что-то в том же духе, но был не в состоянии говорить и только пожал Нелл руку, на мгновение посмотрев ей в глаза полным невыразимого отчаяния взглядом. Потом его глаза наполнились слезами, и он отвернулся. Его сын и невестка постарались побыстрее увести его. Бригадир с Мерсером остановились на Турлое-сквер, потому что отец Лиз был теперь не в состоянии обходиться без чужой помощи. Тигр умер во сне около двух месяцев назад, и, это нанесло сильный ущерб здоровью старика. Кончина Лиз, наступившая так быстро после смерти Тигра, была ударом, перенести который у него уже просто не хватало сил.
Бой, действуя под неослабным руководством своей жены, естественно, приложил все усилия, чтобы дальнейшие отношения между его отцом и Нелл сошли на нет. Нелл вынуждена была сказать ему, что Лиз просила ее присматривать за стариком. Но все это было пустой тратой времени. Теперь, когда Лиз не было в живых, они могли делать с ним все, что им заблагорассудится, не опасаясь вмешательства посторонних людей. Дни Мерсера тоже скорей всего были сочтены. Нелл было очень жалко стариков, она искренне любила бригадира, стараясь во время болезни Лиз время от времени навещать его или хотя бы писать письма. Именно этого та и хотела... «Да, Лиз предполагает, а Бой располагает», – думала Нелл, глядя им в спину.
Когда за последним «оплакивающим» наконец закрылась дверь, Филипп, Нелл и Лулу сели вместе за стол, чтобы помянуть Лиз так, как этого хотела она: с шампанским, музыкой и любовью. Нелл большей частью сидела и слушала воспоминания Филиппа и Лулу, но время от времени, когда какая-нибудь особенно лирическая песня задевала ее душу, она погружалась в свои собственные воспоминания.
Судьба действительно сжалилась над ней, сведя ее с Элизабет Уоринг. Несмотря на разницу в возрасте, абсолютно разные характеры, Элизабет была прекрасной подругой. Ведь говорят же, что противоположности притягиваются!
– Ты что, никогда не была на дискотеке?! – в изумлении воскликнула Лиз, когда Нелл однажды призналась ей, что не умеет танцевать.
– Мне запрещали ходить на дискотеки. Я же рассказывала тебе. Мой отец...
– Был очень строгим. О господи, Нелл, сейчас же 1980 год! Такое впечатление, что он родился
– Он – нет, а его взгляды и убеждения – да.
– Ах, бедное дитя. – Лиз так искренне сочувствовала Нелл, что та ощутила, как в горле образуется какой-то ком и на глаза наворачиваются слезы. – Нам еще столько надо наверстать. Все, что он запрещал, я разрешаю. Согласна?
– Да...
«И она сдержала свое обещание. Именно у нее я научилась смеяться и быть такой беззаботной и жизнерадостной. Я научилась у нее радоваться жизни и не чувствовать постоянную вину за то, что мне хорошо».
– Твой отец был, наверное, очень религиозным? – однажды спросила ее Лиз.
– Совсем наоборот. К религии он не имел вообще никакого интереса. Он считал, что ему не нужны ни бог, ни дьявол, чтобы учить его морали и нравственности. Отец всегда считал себя самым рациональным и правильным человеком в мире. Он огромное значение придавал здравому смыслу и практичности.
– Это и заставило тебя убежать из дома в семнадцать лет?
– С меня было достаточно, – только и сказала Нелл. «Даже больше чем достаточно, – подумала она про себя. – Милая Лиз, ты даже половины о нем не знала». Нелл опустила бокал, она выпила слишком много шампанского. Она встала и слегка пошатнулась.
– Завязываем? – спросил Филипп.
– Нет-нет, вы как хотите. Просто если я сейчас не остановлюсь, то вы очень скоро сможете посмотреть прямо здесь, чем мы сегодня поужинали... – Нелл повернулась к Лулу: – Филипп вызовет тебе такси, когда соберешься домой. – После этих слов она еле устояла на ногах, потому что лица внезапно потемнели и стали расплываться.
– Я уверена, что ночью никакой автобус не ходит, – Лулу тоже была уже хороша.
– Встретимся завтра, – обратилась Нелл к Филиппу, который махнул рукой и снова уткнулся носом в бокал.
Спустившись на следующее утро, Нелл нашла Лулу и Филиппа там же, где они были и вчера, перед ее уходом. Филипп сидел в кресле в окружении бесчисленного количества пустых бутылок, а Лулу лежала на софе. Нелл казалось, что кто-то невидимый медленно сдавливает голову железным обручем, поэтому она приняла две таблетки «Алка зельцер». Потом прошла на кухню сварить себе крепкий кофе. Филипп приоткрыл один глаз, моргнул им и снова закрыл. Лулу была в невменяемом состоянии.
– Возьмите... – Нелл протянула Филиппу стакан прохладной газировки.
Он приоткрыл глаза и что-то недовольно пробурчал, однако воду выпил.
– Мне не надо было открывать последнюю бутылку шампанского... но разве так часто простому смертному выпадает счастье выпить столько «Таиттинджер Комте де Комтес»?
– Лиз специально заказала именно это шампанское еще несколько месяцев назад.
– Во всем внимание и забота. Даже после смерти. Дорогая Лиз... как я по тебе скучаю! – Он проговорил это с таким отчаянием и болью, что даже Нелл ему поверила.
Лулу приходила в себя со вздохами и стонами. Она отказалась от «Алка зельцер» и поплелась в кухню, чтобы приготовить себе какую-то ужасную смесь, от которой, по ее словам, любую головную боль, даже после похмелья, как рукой снимало. Смесь была красного цвета с отвратительным запахом, и Филипп, все-таки рискнувший попробовать это изобретение Лулу, с выкатившимися из орбит глазами прохрипел:
– Только, умоляю тебя, не говори, из чего она сделана. – Его всего колотило. – Достаточно, что она уже булькает у меня в животе. Иначе все вернется...