Магия губит
Шрифт:
— Нужно быть очень осторожным, нажимая переключатель, иначе все может пойти наперекосяк, — сказал Кемен. — Если цилиндр взорвется, все будут мертвы.
Превосходно. Я приложила героические усилия, чтобы не обращать внимания на взгляд Кэррана.
— Если открыть его правильно, большая часть магии стреляет прямо вверх?
Кемен кивнул.
— Да. Малая часть уходит вниз, но большая устремляется прямо вверх. Как лазер.
— Высвобожденная магия, сильна ли она?
— Очень.
— Как маленькая
— Да. — Кемен несколько раз кивнул. — Именно так.
Я посмотрела на Евдокию.
— Может ли ковен захватить эту магию и сосредоточить на одном человеке?
— Возможно, — ответила Евдокия.
Григорий фыркнул:
— От такого количества магии ваши ведьмы сломаются. И фокус не удастся. Вам нужен «якорь», некий объект, способный принять на себя всю мощь, а затем черпать из него энергию.
Утка-кролик-кот перестал кататься по полу и зашипел на Григория.
— Она тебя спрашивала? — Евдокия приподняла подбородок.
— Я просто объяснил, что есть правильный метод.
— Занимайся своими делами.
Василий посмотрел на меня.
— Зачем вам эта сила?
— Кровавая магия.
За столом наступила тишина, можно было расслышать, как падает иголка.
— Но зачем? — осторожно спросил Василий.
— Чтобы очистить тело маленькой девочки от Lyc-V.
Григорий указал на меня длинным пальцем.
— Противоестественно!
— Кто-то мог бы сказать, что волки с крыльями и кусающимися деревянными посохами — противоестественные существа, — возразила я. — Другие скажут, что приносить в жертву человека и превращать его внутренности в муравьев — тоже не самая естественная вещь.
Если живешь в стеклянном доме, не стреляй из дробовика.
— Мы поможем тебе, — сказала Евдокия. — Мой ковен сделает это. И они будут молчать. Никто не станет судачить об этом.
Ага.
— Какова цена?
— Ты подпишешь свидетельство о родстве. Документ, подтверждающий родство с твоей матерью и ее происхождение. Он будет надежно запечатан, так что не беспокойся. Нам просто нужна эта бумажка. Если что-то пойдет не так, как ожидалось.
В чем был подвох? Где-то там таилась ловушка.
Григорий оживился, как акула, почувствовавшая каплю крови в воде.
— Почему? Что в ней такого особенного?
Евдокия хлопнула по столу.
— Я же сказала тебе заниматься своими делами, старый козел! Это не имеет к тебе никакого отношения. Иди, убей кого-нибудь, да упейся его кровью.
Глаза Григория полезли из орбит:
— Попридержи язык!
— Или что? — Евдокия наклонилась вперед.
— Или я научу тебя манерам, женщина!
Ведьма с татуировками, стоявшая за спиной Евдокии гневно посмотрела.
— Отец! Не разговаривай так с мамой!
— Я буду говорить с ней так,
Ведьма в мантии тяжело вздохнула.
— Ой. Папа, правда, не надо.
Я отошла от стола на случай, если кто-нибудь начнет бросать вещи. Андреа отступила прямо позади меня. Кэрран остался, подперев подбородок руками, сжатыми в двойной кулак, вероятно пытаясь решить, стоит ли ему вмешиваться в это дело.
— Ну, давай. — Евдокия указала на Григория. — Поддержи свою репутацию. Цивилизованный, как бешеный индюк.
Утка-кролик-кот встал на дыбы зашипел и зарычал. Ворон Григория закаркал, хлопая крыльями. Грендель обезумел, разразившись какофонией возбужденного лая.
Василий закрыл глаза руками.
Григорий совсем перешел на русский язык:
— Сумасшедшая старая кикимора!
— Кикимора?! — Евдокия закатала рукава. — Сейчас я тебе покажу кикимору!
— Роман! — Ведьма с татуировками указала на молодого волхва. — Сделай что-нибудь! Ты же старший.
Роман одернулся.
— Они занимались этим еще до нашего рождения. Не вплетай меня в это.
Вот откуда он узнал, что я буду у Евдокии. Его мама сама рассказала ему. Конечно же. Они даже были похожи. Мне следовало догадаться об этом раньше. Был ли здесь кто-нибудь, не являвшийся родственником?
Татуированная ведьма повернулась к Василию:
— Дядя?
Не-а. Все они были одной большой счастливой семьей.
— Молчи, дитя! — отрезал Василий. — Взрослые разговаривают.
— Дядя, мне двадцать шесть!
— Вот, что бывает, когда привлекаешь детей к магии, — бормотал Василий. — Многие из них почувствовав вкус власти, вырастают и распускают язык.
Григорий бросил единственный взгляд в сторону брата. Если бы взгляд был кинжалом, он бы пронзил сердце волхва.
— Завел старую песню: «А вот мой старший сын. .
— «Доктор», — закончила за него Евдокия певучим голосом. — «А дочь — юрист.»
Василий приподнял подбородок.
— Зависть вредна. Она отравляет ваше сердце.
— Ага! — Евдокия хлопнула по столу. — А что насчет вашего младшенького, музыканта? Как у него дела?
— Да, чем занимается Вячеслав в последнее время? — спросил Григорий. — Разве не его я видел вчера с синяком под глазом? Он что, насвистывал дереву, пока то не свалилось на него?
Ну-у, дела.
Кэрран открыл рот. Рядом с ним Джим покачал головой. Выражение его лица было подозрительно похоже на страх.
— Он еще молод, — ответил Василий.
— Да он избалован, — рявкнула Евдокия. — Все свое время мальчишка проводит, пытаясь убить мою кошку. Один ребенок — врач, другой — юрист, третий — без пяти минут серийный убийца.