Магия и кровь
Шрифт:
— Это мне? — Она сияет и разрывает пакетик. — Я всегда знала, что ты моя любимая двоюродная сестричка.
— Я у всех любимая. — Я оглядываю комнату. — Ну, что ты мне поручишь?
— Топаз передал мне их позавчера, когда я встречала Иден со школьного автобуса. Тебе надо будет наклеить бусины и блестки вот на те костюмы по узорам вон на тех бумажках. — Она показывает на свою кровать, где стоят четыре пластиковых мешка, набитые сверкающими серебряными шортиками, трусиками и лифчиками от бикини.
Я беру
— Где тебе это напечатали?
— В копи-центре в «Стейплс».
— Я думала, он сто лет назад закрылся.
— Пока работает. Есть еще люди, которые используют бумагу, знаешь ли.
— Да-да, для милых блокнотиков в стиле ретро и для рекламных листовок, которые делают в отчаянной попытке выделиться в этой цифровой рекламной помойке. Я могла бы загрузить эти узоры в планшет.
Алекс криво улыбается:
— Помогать будешь? А то уже пристукнуть хочется.
Вот черт, она и правда на грани нервного срыва. Я нахожу пакетики с блестками, рассортированными по цветам. Забираюсь на кровать, устраиваюсь поудобнее, беру ближайший мешок и начинаю выкладывать и наклеивать блестки на ткань.
— В последний раз я занималась таким лет в двенадцать, наверное.
Алекс смеется, не сводя глаз со своего шитья.
— Ты умоляла меня разрешить тебе помочь, а потом уже ни разу не предлагала.
Как не любить эти костюмы для Карибаны с их шиком и блеском! Не говоря уже о головных уборах с огромными перьями. Алекс помогала их мастерить с восьми лет — как только перебралась жить к нам.
Мы тогда пошли к Дэвисам на ежегодное барбекю, которое они устраивали для черной колдовской общины перед Карибаной, и Алекс заявила Йохану, что может придумать костюмы и получше. Он нагнулся, заглянул в ее детское личико и сказал:
— Докажи.
Она и доказала. Даже не получив свой дар, она просто потрясающе придумывала ослепительные наряды. Я неизменно восхищалась своей старшей двоюродной сестрой. Однако, когда я поняла, сколько надо трудиться, чтобы помочь ей с костюмами, я решила, что, пожалуй, откажусь. В двенадцать лет я была не готова к тому, чтобы часами пришивать бусины и блестки.
А сейчас даже приятно найти занятие, которое полностью поглотит меня и при этом не будет предполагать убийства и странных мальчишек, которые то ли придурки, то ли нет.
— А нельзя поколдовать, чтобы дело пошло быстрее? Ты же обычно так и поступаешь.
Алекс морщит лоб.
— Я вчера попыталась, но… Наверное, просто устала.
— Не получается?
Если израсходовать весь дневной запас волшебства, чары не получатся. Но если вообще не можешь колдовать, это ненормально. Неужели она настолько вымоталась?
— Ничего страшного. Ты мне помогаешь, и до следующего воскресенья еще уйма времени.
— Показ уже через неделю?!
Она отвечает
Неудивительно, что она так задергана. Сегодня четверг, то есть, строго говоря, осталось больше недели, но все равно не прорва времени, чтобы закончить целую коллекцию.
— Не волнуйся. Шей себе, а я тут все доделаю.
— Спасибо. — Она поднимает глаза от работы и смотрит на меня. В глазах у нее какое-то тяжелое чувство, до неприятного напоминающее угрызения совести.
— Что?
— У тебя, наверное, есть… другие дела, на которых надо сосредоточиться.
— Я работаю над этим. — Я изо всех сил прижимаю к ткани изумрудную пайетку и решаю все прояснить: — Я не хочу сидеть сложа руки и думать про Люка, пока не влюблюсь в него. Можно пока что приносить пользу.
— Кейс говорит, он тот еще козел.
Кейс, да чтоб тебя!
— Не так уж он и плох. Позавчера мы с ним немного погуляли.
— Погуляли?!
Я слегка пожимаю плечами и ничего не повторяю.
— Кейс говорит, он отказался даже переписываться с тобой в Сети.
Я скриплю зубами.
— Как приятно, что Кейс с такой готовностью распространяет новости о моих развивающихся отношениях с парнями.
— Только с Люком.
Только с тем, кого мне надо хладнокровно убить, — вот что она хочет сказать.
Когда я приклеиваю очередную блестку, пальцы у меня дрожат, и приходится придерживать их другой рукой.
— Я не понимаю, как Дэвисы продолжают заниматься такими делами.
— Карибаной, что ли?
Мне хочется испепелить Алекс взглядом, но ее лицо ничего не выражает. Она прекрасно понимает, чт? я имею в виду.
— Все темные ритуалы служат благой цели, — напоминает она.
Брови у меня так и взлетают до самых волос.
— Хорошо, что бабушка тебя не слышит. Она бы всыпала тебе по первое число.
Алекс кривится:
— Может, тебе будет проще убить человека, если ты будешь знать, что это ради всеобщего блага.
А что, мое задание и правда ради всеобщего блага? Или это чистый эгоизм? Конечно, темные ритуалы, которые проводят нечистые колдуны, всегда должны служить благой цели, но волшебная отдача, которую они при этом получают, — вот ради чего они на самом деле стараются, и это не очень-то самоотверженно с их стороны.
— Наверное.
— Бабушка что-то говорит о том, действительно ли тебе нужно его убивать? Может, речь идет о каком-то символическом действии?
— Что оно должно символизировать?
— Понятия не имею! Неужели Мама Джова не в курсе, что мы чистое семейство?
— Может, и в курсе, но ей плевать.
Алекс проводит ладонью по голове.
— Думаю, тебе, возможно, надо выполнить пункт про влюбиться, и ей этого будет достаточно. Не может же она заставлять тебя убивать кого-то.