Магия лета

Коултер Кэтрин

— Ублюдок несчастный!

— Вовсе нет, моя дорогая! Я был зачат в супружеской постели, — засмеялся Хок. — И не стоит кипеть от негодования: я избавлю тебя от необходимости стоять рядом с лордом Денверсом. Мы дождемся его отъезда.

Что ж, угрюмо подумала Фрэнсис, если он не джентльмен, то хоть не последний негодяй.

Лорд Денвере и его окружение прибыли еще до вечера. Это был шумный, простодушный на вид человек лет пятидесяти. Он обратился к Фрэнсис с вежливым приветствием и тотчас забыл о ее присутствии, переключив все внимание на Хока.

— Вы не представляете, милорд, как меня обрадовало

известие о том, что племенной завод Десборо снова в действии! Моей Мисс Маргарет не терпится завести жеребеночка, и я признаюсь по секрету, лучшего папаши, чем Джентльмен Дэн, просто не придумаешь. Что за неистощимый кладезь этот жеребчик, по первому требованию готов…

В этот момент взгляд лорда Денверса упал на Фрэнсис. Он запнулся, смутился, толстая шея над воротничком налилась кровью.

— Вы правы, — с готовностью согласился Хок, — Джентльмен Дэн — сокровище. Позвольте, Отис покажет вам вашу комнату, а потом мы пообедаем вместе. Как вы считаете, кобыла не слишком утомлена дорогой?

— Да ей не терпится, плутовке!.. — прошептал лорд Денвере громовым шепотом.

Дождавшись, когда он выйдет из гостиной вслед за дворецким, Хок повернулся к Фрэнсис:

— А нас с тобой ждет прогулка на чердак.

Она захлопала глазами, не зная, как понимать услышанное.

— Нужно же приготовиться к завтрашнему представлению. Фрэнсис, Фрэнсис! Неужели ты думала, что я позволю тебе присутствовать на случке в твоем истинном виде? Надеюсь, в одном из сундуков все еще хранится наша с Невилом мальчишеская одежда. Ты предстанешь перед конюхами в виде подростка. Хм… волосы придется скрыть под какой-нибудь шапкой.

За обедом она все время молчала и едва прикоснулась к еде. Это не помешало мужчинам погрузиться в оживленную беседу о скачках, охоте, разведении лошадей. Словно нарочно, чтобы действовать ей на нервы!

Весь вечер она провела в четырех стенах и, вполне вероятно, не покинула бы гостиной, даже если бы случился пожар.

Поскольку накануне званый ужин был отменен по настоянию Хока, Мелчеры прибыли с визитом в этот вечер. Отец Натан, местный викарий, был узкоплеч, неулыбчив и медлителен. Бог наградил его полногрудой смешливой женой и шестью детьми. Весь вечер миссис Мелчер любезничала с лордом Денверсом, причем ее супруг сносил это с примерной кротостью.

Фрэнсис казалось, что взгляд Хока ни на секунду не оторвался от нее за все время ужина. Те немногочисленные кусочки, которые она заставила себя проглотить, вкусом напоминали бумагу. Сегодня нечего было и думать противиться домогательствам мужа. Без сомнения, он предвкушал, как обрушит на нее ливень насмешек и скабрезных подробностей насчет случки лошадей! Низкий тип!

Несмотря на унылое настроение, Фрэнсис нашла Розали Мелчер забавной и милой. Прежде ей не приходилось сталкиваться с тем, как флиртует мать многочисленного семейства. Впрочем, стоило ей подняться из-за стола, как Розали, одарив улыбкой всех мужчин разом, последовала за ней в гостиную.

Джентльмены провели в курительной по крайней мере час. Фрэнсис приписала это их нездоровому интересу к происходящему на конюшне. Очевидно, они воспользовались отсутствием женских ушей, чтобы изощряться в шуточках насчет доблестей Джентльмена Дэна.

Направляясь к гостиной через необъятный

холл особняка, Хок был немало удивлен, услышав звуки пианино. Лорд Денвере почти довел его до головной боли неиссякаемой болтовней о мошенничестве на скачках и о продажности жокеев, так что ему не сразу удалось сориентироваться. Звучала музыка Моцарта, исполняемая умело и с чувством. Неужели Розали достигла таких вершин с тех пор, как он последний раз слышал ее игру? И как это могло случиться, ведь пальцы у нее короткие и пухлые? Те же, что исполняли сонату, так и летали по клавишам.

Вскоре Хок убедился, что Розали действительно не имела ничего общего с происходящим. Его жена сидела за пианино — сидела грациозно и непринужденно, словно птичка на ветке. На крышке стоял канделябр с горящими свечами, в свете которых великолепные рыже-каштановые волосы Фрэнсис отливали то медовым, то золотым оттенком.

Коснувшись клавиш в заключительном аккорде, Фрэнсис сидела неподвижно, ожидая, пока в пальцах прекратится легкая дрожь волнения, разбуженного музыкой. Громкое рукоплескание заставило ее вздрогнуть и обернуться. На нее, сузив глаза, смотрел муж. Господи Боже! Она совсем забыла жалкое представление, которое устроила в «Килбракене» в его честь.

— Я получила непередаваемое удовольствие, дорогая леди Фрэнсис, — сказала Розали. — Какой талант! Какое мастерство! Вы должны гордиться своей супругой, милорд.

— Можете в этом не сомневаться, — заверил ее Хок с тончайшей иронией. — Когда я впервые услышал игру Фрэнсис (это было еще в Шотландии, на романтических берегах Лох-Ломонда), я сразу подумал: вот талант, который заслуживает самого пылкого признания публики.

— А как она хороша, когда сидит вот так, в сиянии свечей! — воскликнула Розали искренне, на время забывая о кокетстве.

— Вы счастливец, милорд, — вставил лорд Денвере.

Его взгляд откровенно ощупал обнаженные плечи Фрэнсис, и Хок немедленно испытал приступ бешеной ревности, очень его удививший.

— А вам не приходилось слышать, как Фрэнсис поет? — спросил он Розали Мелчер. — Бьюсь об заклад, что нет, иначе вы расхваливали бы ее голос, а не ловкость ее пальцев. Трудно поверить, что столь сладостные звуки издает не ангел, а человек смертный. Слой, дорогая, доставь нашим гостям удовольствие.

Их глаза на мгновение встретились, и она прочла во взгляде мужа приказ и вызов. Он помнил ее завы-

Вания, о которых ей самой было стыдно вспомнить. Без сомнения, он хотел выставить ее на посмешище перед гостями. Возможно, он ожидал, что от звуков ее голоса разлетятся хрустальные бокалы на столике. Что ж, он сам напросился.

— Охотно, милорд, — ответила Фрэнсис, посылая Хоку улыбку, исполненную фальшивой нежности, — при условии, что гости не будут строго судить мое исполнение.

Последовали шумные заверения в снисходительности.

Фрэнсис посмотрела на свои пальцы, легко покоящиеся на клавишах. Что же им спеть, этим англичанам, для которых она есть и будет шотландкой? Что ж, она шотландка и горда этим! Она решительно отстранила от себя и роскошную гостиную, и лица слушателей, и саму Англию, позволив Шотландии вернуться и окутать ее своим хранительным присутствием. Пальцы, казалось, взлетели над клавишами по собственной воле.